О моём отце, Николае Борисовиче Брандте

…Господи, твоя власть! —

дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть,

дай передышку щедрому хоть до исхода дня.

Каину дай раскаяние… И не забудь про меня.

Булат Окуджава

Открываю глаза. Очень-очень большое и очень доброе сияющее лицо с морщинками приближается ко мне. Тепло и радостно. Но вдруг выплывают такие огромные руки, что становится страшно, и слёзы сами начинают литься из глаз.

Н.Б. Брандт с сыном Николаем, 1975 год

— Коля! Ты опять напугал Колюшку! Иди на кухню, я ужин приготовила. Сейчас я его успокою и тебя позову.

Большое лицо становится немного растерянным и исчезает. И вдруг такие знакомые, маленькие, тёплые, мягкие, нежные руки берут меня и обнимают…

— А кто твоя мама?

— Она учит студентов физике.

— А папа?

— Папа всё время на работе, а дома пишет свои диссертации.

— Слушай, пап, у меня опять тройка по математике…

— Я же тебе объяснял, что ответ в этой задаче вот такой.

— Но почему?

— Просто математика так устроена. Не знаю, спроси у мамы.

— Мааам…

Мама усаживает меня рядом с собой и чёткими формулировками, изменением интонаций, а иногда тоном, не терпящим возражений, объясняет, как решать какую-то совершенно другую задачу.

Я слушаю сначала с большим нетерпением, потом становится интересно, а потом:

— Мам, так ответ в моей задаче должен быть вот таким! Это же очевидно!

Мама улыбается. Папа:

— А я тебе и говорил, что такой ответ.

Лето. Уже сутки едем в поезде. Очень это интересно. Всегда хочется побыстрее узнать, что там, за холмом. Или что за город такой на следующей станции. Но, к сожалению, в школе было ещё и задание на лето.

— Пап, у меня в этом году в школе физика начинается. Расскажи что-нибудь такое, что мне может пригодиться.

— Конечно! Вот, например, есть такой эффект, который называется «сверхтекучесть». Дело в том, что у гелия при сверхнизких температурах…

— Коля! Но ведь они пока даже не знают, что такое гелий, — включается в разговор мама.

— Мда… Ну… А вот ты, Галюк, ты у нас всё знаешь про образование. О чём рассказать?

— Расскажи, что такое диффузия.

И папа начинает рассказывать про молекулярную структуру веществ, возможность проникновения молекул одного вещества в другое. А потом плавно переходит к зонной теории твёрдого тела, полупроводникам, p-n переходам и т.д. Ужасно интересно! А главное, почти всё понятно!

Николай Борисович и Галина Александровна, 1998 год

— Папа, можно с тобой поговорить?

— Конечно, сынок.

— Вот я всё время влюбляюсь. Но со временем это всегда проходит. Как же понять, что ты встретил именно того человека, с которым захочешь всё время быть вместе, разделять печали и радости? Как ты понял, что мама именно такой человек?

— Видишь ли, это очень трудно объяснить… Влюблённость всегда рано или поздно проходит, а настоящее чувство неизменно. Вся штука в том, чтобы отличить одно от другого. Очень-очень редко бывает так, что влюблённости нет вообще, а есть только то самое чувство. Тогда всё становится понятно. Но это если очень повезёт.

— Ну а если влюблённость тоже присутствует?

— Тогда объективных способов нет. Для себя я как-то запомнил одно правило, которое обычно работает: у женщины должен быть лунный характер…

Прошло уже много лет, и я убедился в том, что, действительно, объективных способов нет. И если мой сын когда-нибудь придёт ко мне с аналогичным вопросом, то я не найду ничего лучше, чем пересказать ему слова моего отца. Добавлю только, что мне, к счастью, очень повезло.

Я надеюсь, что в приведённых выдержках из моей жизни читатель совершенно ясно увидит роль настоящей женщины в жизни настоящего мужчины. Моя мама, Галина Александровна Миронова, была самым талантливым педагогом, которого я когда-либо знал. Сотни её учеников, бывших студентов физического факультета, всю свою жизнь бережно хранят память о ней. Её ученики, как в студенчестве, так и после окончания факультета, часто собирались у нас дома, пили чай, смеялись, вспоминали, благодарили, порой даже плакали. Что уж говорить про нас с папой! Сейчас мама образно представляется мне русской печкой в деревенском доме. С ней всегда тепло и уютно, она всегда накормит, всегда вылечит, если захворал. Она потрясающе красива и гармонична, она — центр, создающий очарование русской избы. Кроме того, мама умела сгладить шероховатости и разрешить все сомнения и проблемы, возникающие у окружающих её людей. Трудно даже представить себе, сколько людей благодарны ей за мудрый совет. Если представить себе нашу семью как живой организм, то мама, безусловно, сердце этого организма. Земной поклон всем женщинам-матерям, несущим на себе порой непосильный труд воспитания всех членов семьи.

Когда папа был маленьким, его душевная составляющая формировалась под влиянием Александры Васильевны Парфёновой, его мамы, — женщины фантастической доброты и неземной внутренней красоты. О её доброте в нашем роду ходят легенды. Например, в голодные 1920-е годы Александра Васильевна приглашала домой беспризорников, кормила их и поила чаем. Однажды, после угощения один из таких мальчишек в прихожей сказал ей:

— Какая Вы добрая, тётя! Возьмите, я украл у Вас чайную ложку.

Абсолютно бескорыстным и безотказным человеком была Александра Васильевна.

А вот основы инженерно-физического мышления, безукоризненная логика экспериментатора и научно-исследовательский азарт были заложены в Николая Борисовича его отцом, постоянно поддерживавшим интерес к приключениям и открытиям, к исследованиям нового, неизвестного, таинственного, непонятного. Во время Гражданской войны Борис Николаевич Брандт был начальником инженерной службы Первой революционной Армии. Носил четыре ромба в петлицах, что теперь соответствует званию генерал-полковника. В Советской России перешёл на научно-педагогическую работу, занимал должность доцента и преподавал механику и сопромат в Академии им. Молотова и в Станкине.

Борис Николаевич (сидит с ракеткой) и Александра Васильевна (сидит по левую руку от него) Брандты на пикнике с родственниками, около 1920 года

Бесспорный талант Николая Борисовича способствовал дальнейшему развитию заложенного его отцом интереса к науке. Этот интерес он сохранял, когда многие годы неоправданно нёс клеймо «сына врага народа», когда защищал Родину от немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны, когда вынужден был бороться за своё уже заслуженное место среди студентов, а затем аспирантов физического факультета МГУ.

Наукой можно заниматься, только если есть интерес. И я этот интерес в своём отце видел, что бы он ни делал. Причём интерес абсолютно ко всему, что происходит вокруг, даже если это напрямую к физике не относится. Это интерес к жизни в целом, во всех её проявлениях. Расскажу об одном эпизоде. Мне было тогда лет десять, и мы с семьёй поехали в санаторий в Железноводск. После обеда папа предложил мне пойти погулять, а мама осталась в номере читать книгу. Сначала мы пошли по асфальтовой дороге в сторону ближайшей горы. По мере нашего продвижения вверх дорога перешла в грунтовую, а затем и вовсе превратилась в тропу, которая серпантином поднималась в гору. Вокруг росли деревья и было трудно понять, далеко ли ещё идти до вершины. Папа предложил сократить путь. Мы полезли, цепляясь за деревья, по максимальной крутизне склона. И вдруг деревья закончились, мы оказались на вершине и увидели сказочную картину: на фоне золотого заката солнца перед нами вырастал целый ряд ещё более высоких вершин. Они так и манили нас своими жёлто-зелёными спинами. Я никогда не забуду блестящие от восторга папины глаза! Я полностью разделял его восхищение: в тот момент не было ничего более красивого на свете! Интересно, что ни у кого из нас и мысли не возникло повернуть назад. Не сговариваясь, мы направились на следующую вершину... Темнота, внезапно накрывшая землю, прервала наши мечты. Только к ночи, продвигаясь фактически наощупь, мы добрались до ближайшего населённого пункта, остановили какую-то легковую машину, и лихой джигит с ветерком доставил нас до нашего санатория. Он так и не поверил, что мы пришли в его посёлок пешком через горы из этого санатория, а половину пути прошли в кромешной тьме. Я ужасно устал, но был чрезвычайно доволен. Ох и влетело нам дома от мамы!

Н.Б. Брандт в санатории на реке Ворскла, 1985 год

Приблизительно до середины 1980-х мы каждый год отправлялись в походы (в основном на лодках) или в автомобильные путешествия на Валдай, в Карелию, в Астраханскую область, в красивые места на Украине или в Белоруссии. Папа не воспринимал осёдлый образ жизни во время отдыха до тех пор, пока у нас не появились шесть соток под Москвой. И вдруг выяснилось, что папа фантастически любит заниматься строительством. Более того, оказалось, что он умеет не только от начала до конца проектировать дома, но и знает тонкости производства бетона, умеет устанавливать разные типы фундаментов, мастерски владеет кладкой кирпича и плитки, может собирать срубы, покрывать крышу как металлом, так и шифером и т.д.

Папа сам рассчитал и воплотил в жизнь всю термодинамику бани, причём как воздуха, так и воды. Стоило растопить печь, как потоки воздуха чрезвычайно быстро и эффективно нагревали весь дом. Свежий воздух автоматически затягивался в парную, а его поток можно было регулировать. Безотказно работала система циркуляции горячей воды, а с помощью моего детского конструктора была собрана система, показывающая уровень воды в баках на самодельной шкале, градуированной в литрах. И всё это без расхода электроэнергии!

Если человек наблюдал, как здорово папа управляется с пилой или рубанком, то не мог оторвать взгляд — настолько это было красиво! С малых лет я постепенно учился у него и этим премудростям. А знаменитое брандтовское восхищение всегда стимулировало делать ещё больше.

— Нет, ты посмотри, какая дверь! А стоит как влитая! Как подогнана! — много раз ещё скажет папа нечто подобное, проходя мимо сделанного своими руками шедевра.

Н.Б. Брандт, около 1960 года

Николай Борисович не смог бы стать самим собой без людей, которые окружали его во время учёбы на физическом факультете МГУ и в Институте физических проблем — его выдающихся учителей, среди которых на первом месте его научный руководитель, Николай Евгеньевич Алексеевский. Наряду с именем Николая Евгеньевича, в нашем доме чаще всего звучали имена ещё трёх замечательных людей: в тяжёлые послевоенные годы Николая Борисовича фактически спасли для науки Сергей Иванович Вавилов, Герман Степанович Жданов и Пётр Георгиевич Стрелков. Были и другие прекрасные примеры талантливых физиков-экспериментаторов. Нельзя не вспомнить директора Института физпроблем — Петра Леонидовича Капицу. Его неординарная личность вдохновила и, можно сказать, заразила любовью к науке не одно поколение физиков. Эти и многие другие удивительные люди оставили частицу себя в Николае Борисовиче и на личном примере показали, как надо мыслить и к чему нужно стремиться.

В 1946 году среди студентов 1 курса физического факультета резко выделялись демобилизованные ребята, уже имеющие колоссальный военный и жизненный опыт. Учёба этим студентам давалась в разы тяжелее, чем только что окончившим школу подросткам, поэтому заниматься им приходилось гораздо больше. Из таких ребят и сформировалась команда близких друзей-физиков, частью которой был Николай Борисович. Я думаю, что взаимное влияние, которое они оказывали друг на друга, было колоссальным. Ядро команды составляли Анатолий Филиппович Тулинов, Алексей Николаевич Матвеев, Геннадий Гаврилович Фёдоров, Григорий Григорьевич Дашков, Георгий Иванович Горяга и Михаил Владимирович Яковлев. Каждый из них — ярчайшая индивидуальность, со своими особенностями и талантами, но при этом и со своими гениальными недостатками! Какие порой были споры! Со стороны казалось, что армии сталкивают свои дивизии на полях словесных сражений, подтягивают авиацию, привлекая неожиданные аргументы, залповым огнём артиллерии сметают доводы противника, подавляют сопротивление танковыми силами железных формулировок. И ведь после каждого выступления стороннему наблюдателю ничего не остаётся, как согласиться с оратором, но оппонент снова восстаёт из пепла и отвечает не менее убедительно, так что соглашаешься уже с ним. Надо сказать, что отношение к жизни, ценности и любовь к науке были настолько едиными для всех этих людей, что после спора даже намёка на какой-либо неприятный осадок не оставалось. Было похоже на то, как порой после адского шторма волнение мгновенно успокаивается, выходит яркое солнце, и белые облачка безмятежно плывут по голубому небу.

Нельзя не сказать ещё об одном условии, которое было необходимо, как воздух, для плодотворной работы Николая Борисовича. Это возможность формировать, курировать, развивать и укреплять свою научную школу. Университет давал уникальную возможность не только обучать молодых людей в течение 9 лет (студенчество и аспирантура), но и после того оставлять их на научно-педагогической работе, стимулировать защиты докторских диссертаций, поддерживать их развитие в мировой науке. Николай Борисович создал одну из крупнейших научных школ в мире, объединявших учёных из разных областей знаний. Без хороших отношений с учениками, без их заинтересованности и веры в своего учителя это было бы невозможно. Для подготовки студентов по теории твёрдого тела и теории конденсированного состояния вещества Николаю Борисовичу удалось сформировать большую группу физиков-теоретиков, совместно с которыми были сделаны многие интересные работы.

С семьёй дома, 2009 год

Все имена перечислить здесь, конечно, невозможно, но вот лишь некоторые из них: Борис Александрович Акимов, Сергей Дмитриевич Бенеславский, Ирина Викторовна Берман, Евгений Владимирович Богданов, Александр Иванович Буздин, Александр Николаевич Васильев, Моисей Исаакович Каганов, Юрий Львович Климонтович, Владимир Анатольевич Кульбачинский, Илья Михайлович Лифшиц, Наталья Яковлевна Минина, Александр Сергеевич Михайлов, Ярослав Георгиевич Пономарев, Владимир Васильевич Ржевский, Людмила Ивановна Рябова, Елена Александровна Свистова, Евгений Павлович Скипетров, Сергей Михайлович Чудинов, Алексей и Дмитрий Ремович Хохловы, Геннадий Дмитриевич Яковлев.

В этом году мы празднуем 100-летие со дня рождения Николая Борисовича Брандта, но произнося его имя, вкладываем в него имена многих других людей, являющихся неотъемлемой частью его многогранной, блистательной личности.

Н.Н. Брандт