Когда б не бой...
Перед очередной годовщиной Великой Победы мы традиционно вспоминаем выдающихся фронтовиков — преподавателей, выпускников, сотрудников и студентов Московского университета.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
и ждем приказа нового. И пусть
не думают, что мертвые не сльшат,
когда о них потомки говорят.
Когда б не бой... знали бы мы великого поэта Николая Майорова? Но за 22 года не так много успел он написать, а чемодан с рукописями, оставленный на хранение знакомым, затерялся в военной Москве. При жизни несколько его стихотворений было напечатано в газете «Московский университет», лишь в 1962 году была издана первая книга поэта стараниями друзей его юности, собравшим по крупицам его рукописи.
Родился Николай 20 мая 1919 года в дереве Дуровка (она уже не существует Канадейской волости Сырзанского уезда Симбирской губернин в семье плотника. В семье было 5 сыновей, четверо из их ушли на фронт, вернулись — двое. В поисках лучшей доли семья переехала в Иваново, где прошли детство и юность Николая. Он закончил ивановскую школу № 26, где был признан главным поэтом, его стихи переписывали и даже составляли самодельные сборники, оформлял их друг поэта Николай Шеберстов, лучший художник школы. Эту же ивановскую школу закончил Дмитрий Фурманов, автор «Чапаева», и его место за партой было наградой для лучших учеников, место это несколько лет делили Николай с Костей Титовым — будущим актером. В школе действовало литобъединение под руководством учительницы литературы Веры Михайловны Медведевой, очень ценившей талант ученика, вот что она вспоминает: «Свегловолосый, голубоглазый, немного неуклюжий мальчик привлекал своим открытым видом и любознательностью. Другой характерной его чертой была скромность, даже, пожалуй, застенчивость. Он много и жадно читал, а мои рассказы на уроках о русских писателях слушал обычно как завороженный».
В 1937 году Николай поступил в МГУ, в 1939 — в Литинститут имени Горького, занимался в литературном семинаре Павла Антокольского. Он мно- го пишет — о Родине, природе, любви, о надеждах, радости созидательного труда. Вот как он описывает свое поколение, 1939 года, молнии «Мы»:
Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников .
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру . Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не спеша.
И шли вперед, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что не ставя
(Ремень сползал с покатого плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень тверд, уступы каменисты,
Почти со всех сторон окружены,
Глядели вверх — и небо было чисто,
Как светлый лоб оставленной жены.
Так я пишу. Пусть неточны слова,
И слог тяжел, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва.
Нам жажда зноем выпрямила губы.
Мир, как окно, для воздуха распахнут
Он нами пройден, пройден до конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.
И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!
А это пронзительное и мудрое стихотворение — про раскулачивание и коллективизацию, «Тогда была весна...» , 1940:
|
Тогда была весна. И рядом С помойной ямой на дворе, В простом строю равняясь на дом, Мальчишки строились в каре И бились честно. Полагалось Бить в спину, в грудь, ещё — в бока. Но на лицо не подымалась Сухая детская рука. А за рекою было поле. Там, сбившись в кучу у траншей, Солдаты били и кололи Таких же, как они, людей. |
И мы росли, не понимая, Зачем туда сошлись полки: Неужли взрослые играют, Как мы, сходясь на кулаки? Война прошла. Но нам осталась Простая истина в удел, Что у детей имелась жалость, Которой взрослый не имел. А ныне вновь война и порох Вошли в большие города, И стала нужной кровь, которой Мы так боялись в те года. |
В Московском университете Николай встретил свою любовь — одногруппницу Ирину Пташникову, ставшую известным археологом и путешественницей. «Что значит любить», 1939:
Идти сквозь вьюгу напролом.
Ползти ползком. Бежать вслепую.
Идти и падать. Бить челом.
И все ж любить ее — такую!
Забыть про дом и сон,
Про то, что
Твоим обидам нет числа,
Что мимо утренняя почта
Чужое счастье пронесла.
Забыть последние потери,
Вокзальный свет,
Ее «прости»
И кое-как до старой двери,
Почти не помня, добрести,
Войти, как новых драм зачатье,
Нащупать стены, холод плит…
Швырнуть пальто на выключатель,
Забыв, где вешалка висит.
И свет включить. И сдвинуть полог
Крамольной тьмы. Потом опять
Достать конверты с дальних полок,
По строчкам письма разбирать.
Искать слова, сверяя числа,
Не помнить снов. Хотя б крича,
Любой ценой дойти до смысла.
Понять и сызнова начать.
Не спать ночей, гнать тишину из комнат,
Сдвигать столы, последний взять редут,
И женщин тех, которые не помнят,
Обратно звать и знать, что не придут.
Не спать ночей, не досчитаться писем,
Не чтить посулов, доводов, похвал
И видеть те неснившиеся выси,
Которых прежде глаз не достигал, —
Найти вещей извечные основы,
Вдруг вспомнить жизнь.
В лицо узнать ее.
Прийти к тебе и, не сказав ни слова,
Уйти, забыть и возвратиться снова,
Моя любовь — могущество мое.
Летом 1941 года Николай Майоров вместе с другими московскими студентами рыл противотанковые рвы под Ельней, просился на фронт. Его просьба о зачислении в Красную армию была удовлетворена, и 18 октября 1941 года Майоров ушёл добровольцем. В январе сорок второго 1106-й стрелковый полк, в котором служил вчерашний студент Николай Майоров, удерживал деревню Баранцево на Смоленщине. Условия были крайне тяжелыми. Из воспоминаний ветерана А.З. Каюкова, который воевал около той самой деревни тогда, в феврале 1942-го: «Морозы стояли за 30 градусов. Окопы отрыть не могли. Нарежешь елок и зарываешься в снег. Однажды я разгреб снег поглубже, оказалось — на мертвом лежу. Днем и ночью мы были под обстрелом. Но у нас приказ — стоять насмерть». Рядовой Николай Петрович Майоров, помощник политрука, погиб во время первого большого наступления советских войск — 8 февраля 1942 года в бою у деревни Баранцево. Был похоронен в братской могиле на месте боёв. В середине 1950-х останки были перезахоронены в мемориальном комплексе села Карманово Смоленской области. На могиле высечено обращение к потомкам: «МЫ ЛЮБИЛИ ЖИЗНЬ, НО БОЛЬШЕ ЖИЗНИ ЛЮБИЛИ ВАС». Решением исполкома Ивановского горсовета от 11 декабря 1964 года № 708 «Об увековечении памяти поэта Николая Майорова», 1-ая Авиационная улица, на которой жил поэт, переименована в улицу Поэта Николая Майорова. В Литературном сквере установлен бронзовый бюст поэта.
Пусть помнят те, которых мы не знаем:
нам страх и подлость
были не к лицу.
Мы пили жизнь до дна
и умирали
за эту жизнь,
не кланяясь свинцу.
Савина М.К.