Память о войне

К годовщине разгрома немецко-фашистских захватчиков под Москвой

Сегодня своими воспоминаниями о Великой Отечественной войне по просьбе редакции делится Виктор Илларионович Южаков.

Когда началась война, мне было около года, когда окончилась — около пяти лет. Основное, что помню — это то, что видел, т.е. остались в памяти зрительные ощущения. Помню, как появилось электрическое освещение, потом радио (тарелка на стене), но с войной это в памяти моей не связано, т.е. что говорили по радио — ничего не помню.

Семья жила в деревне на севере Томской области (до 1943 года — Новосибирская область). Этот регион назывался ещё Нарымским краем. В двадцатые годы была образована Нарымская государственная селекционная станция, одна из самых северных в Сибири, и на её базе выросла деревня. Она находилась километров в десяти от города Колпашево и называлась Селекционной. Относилась станция к Сибирскому отделению ВАСХНИЛ. Её население — это научные сотрудники (в основном выпускники Московской сельскохозяйственной академии), из рядовых работников много было так называемых «раскулаченных» большей частью с Алтайского края.

Мой отец и его младший брат (дядя Денис) были призваны в армию за неделю до начала войны, т.е. в Западной Сибири перед войной прошла мобилизация. Это означает, что руководство страны готовилось к войне (вопреки утверждениям Хрущёва и ему подобных). С началом войны были призваны в армию два моих дяди — Яков и Софон (мужья старших сестёр отца которым было уже больше 40 лет). В 1943 году ушёл на фронт дядя Родион (муж младшей сестры моей мамы).

Красноармейская книжка отца

Он был трактористом и в начале войны имел бронь. У всех родственников перед уходом в Красную Армию было от двух до четырёх детей.

Дядя Родион попал в танковые войска и погиб в первые дни Курской битвы. Дядя Яков погиб под Берлином на Зееловских высотах. Дядя Софон в одном из боёв попал в плен к фашистам, бежал, был в партизанах, а когда фронт шёл на запад, снова воевал в частях Красной Армии. После победы над немцами он попал на Дальний Восток и участвовал в боях с японцами. Помню, когда дядя Софон пришёл домой осенью 1945 г. с трофеем — шапкой японского солдата, мы, пацаны, приходили на неё посмотреть и потрогать.

В освобожденном Нарофоминске

Отец мой попал на фронт под Москву уже в октябре 1941 г. с сибирскими дивизиями. До этого их тренировали и учили воевать, это были подготовленные войска. Воевал отец в роте разведки 22-го гвардейского отдельного сапёрного батальона. Участвовал в освобождении Нарофоминска. (Прим. Редакции: ближнее Подмосковье!). Он рассказывал нам, как его отделение участвовало в разминировании речки Нары и его командиру сержанту взрывом мины оторвало ногу. 19 января 1942 г. при освобождении деревни Васильево он был тяжело ранен. В медсанбате в палатке его уже готовили к ампутации ноги, но появился главный врач — хирург и сказал, что «давайте попробуем оставить ногу, а ампутировать всегда успеем». Так отец остался пусть с негнущейся и укороченной, но своей ногой. Кроме отца в деревню вернулись ещё два фронтовика с такими же ранениями.

На излечении в госпитале отец был в Казани, где-то, по-видимому, с полгода. Помню, как он пришел домой. Из Новосибирска он добирался до Колпашева на пароходе двое — трое суток. На пароходе у него украли солдатские ботинки. От пристани до деревни было километров десять. Не знаю, кто его довёз на телеге до дома, но осталось в памяти следующее. Мы со старшим братом играли около дома и увидели, что по дорожке идёт человек на двух костылях и ругается (костыли уходили в землю, и идти инвалиду было трудно). Выбежала из избы мама и закричала: «Ребята, папа ваш приехал!» Мы с братом побежали прятаться в кусты. Послушными — то мы не были, и мама нас пугала отцом. Вот этот приход отца с войны отпечатался в моей памяти. Помню вещмешок солдатский, в нём котелок, фляжка, ложка алюминиевая (дома в детстве у нас были только деревянные ложки — мы их обгрызали). Запомнились обмотки солдатские.

Последним с войны пришёл дядя Денис. Это было в мае 1946 г. Дядя Денис трижды был ранен. Он участвовал в боях под Харьковом в1942 г. Как он говорил, спаслись там от гибели или плена «только те, кто быстро драпал». Это, конечно, было видение бойца в звании сержанта.Дядя «драпал» четверо суток… Он был участником Курской битвы, воевал в артиллерии.

В освобожденном Нарофоминске

В первый день сражения, где разведка установила накануне, что начнётся наступление немцев, был рассредоточен артдивизион, в котором служил дядя Денис. Рано утром батальон немцев («под шнапсом», как говорил дядя), не маскируясь, пошёл в наступление. Но наши артиллеристы были готовы и расстреливали атакующих. Как говорил дядя, «не ушёл никто, чувство было такое, что я с фашистами рассчитался за всё». В бою под Прохоровкой (знаменитое танковое сражение) он был ранен. Войну дядя Денис закончил в чехословацком корпусе Людвига Свободы, участвовал в освобождении Праги. После войны он ещё год служил в Австрии. Из «трофеев» он привёз электрический фонарик с несколькими светофильтрами и складной перочинный ножик (такие «штучки» нам мальчишкам очень нравились).

Из «военных» впечатлений остались: постоянное чувство голода (летом было проще — ловля рыбы, ягоды и т.п.), плач женщин — матерей, получивших похоронки (соседка Анна с четырьмя детьми), инвалиды без ног, без рук…

Помню день Победы 9 мая 1945 г. Стояла прекрасная погода, на небе ни облачка. Где-то в полдень раздался, как у нас в деревне говорили, «звонок». Около административного корпуса был подвешенный рельс, по нему били кувалдой, сигналя о начале и конце работы, в случае пожара и других экстренных случаях. Это и называлось «звонком». По «звонку» люди сбежались к конторе и там объявили об окончании войны. Началось веселье и плач. 48 мужиков из нашей деревни полегло в боях Великой Отечественной войны, большинство вернувшихся живыми — инвалиды. К 20-й годовщине Великой Победы в деревне поставили обелиск с фамилиями погибших. В одном большом селе Томской области я видел на таком обелиске около 350 фамилий. В небольшой деревне километров 10 от нашей на памятной доске 20 фамилий, но в основном это 3 фамилии: Волковы, Трифоновы, Фатеевы. Среди них Трифонов — герой Советского Союза.

Из военных переживаний запомнилось такое. Мой дедушка (мамин отец) был во время войны почтальоном. Он участвовал в войне с Японией (1904 г.) и в Первой мировой войне. В 1914 г. был ранен. Награждён был двумя Георгиевскими крестами. Во время Великой Отечественной войны ему было лет 70. За почтой он ездил на таратайке в город, за ним была закреплена старенькая лошадь, которую звали Ласточкой (может, в молодости была резвая лошадка). Он привозил в деревню письма (в основном это были солдатские «треугольники»), газеты, но самое тяжелое это «похоронки» (так в деревне женщины называли извещения о гибели фронтовиков). В таких случаях дедушка заезжал в «магазинчик» на окраине города и выпивал стакан водки. Тяжело ему было привозить такую весть. Однажды в поездку за почтой дед взял меня, из заведения он вышел просто пьяным, сел в таратайку, дал мне возжи и уснул. Дорога до нашей деревни шла через лес, и от неё было два ответвления в другие посёлки. Видимо, я впервые управлял лошадью (мне было года четыре), помню, что сильно боялся, дедушка не реагировал на мой плач, и я свернул на одну из просёлочных дорог. Лошадь шла с неохотой. Я совсем запаниковал, бросил возжи и заревел. Лошадь сделала несколько шагов, остановилась, постояла, развернулась и пошла обратно. Она довезла старого и малого до дома, т.к. хорошо знала дорогу. Этот случай тоже запомнился мне на всю жизнь, хотя к войне он не имеет отношения. Просто совпал по времени.

Запомнились некоторые разговоры, когда к отцу заходили его приятели-фронтовики-инвалиды. Мы мальчишки любили их слушать. Вообще у меня создалось впечатление, что фронтовики не очень-то любили говорить о войне. Я удивлялся, когда наш сосед, участник боёв за Сталинград, рассказал, что когда их воинская часть прибыла под Сталинград, была брошена в бой, но дали одну винтовку на пятерых бойцов (не было больше). Нашего соседа ранило в этом бою, и война для него закончилась. Сейчас-то я понимаю, что на войне всё было, и неразберихи хватало. Но для мальчишек, для которых основная игра была в «войну», когда воевали «наши и немцы» (и уж побеждали всегда наши), было не понятно, как это «не было оружия». Помню, как один инвалид рассказал про власовцев, первый раз о них мы услышали.

За малолетними детьми фронтовиков были «закреплены» школьники 10-12 лет. Мой «шеф» был Николай Клишин. Однажды он взял меня с собой в клуб на кинофильм (по-видимому, «Чапаев»), я сильно был напуган, поэтому и запомнилось. Фильмы привозили в деревню очень редко, наверное, не чаще одного раза в месяц. Помню, какое тяжелое впечатление на людей произвёл фильм «Она защищала Родину» (может, не точно воспроизвожу название). Это фильм о зверствах фашистов.

Хочу сказать, что людям моего поколения невозможно уйти от сравнения, что было «тогда» и стало «сейчас». Например, деревенских мужчин больше погибло, чем вернулось с войны. Многие наши сверстники остались без отцов. Но я не помню, чтобы при живых матерях какого-нибудь ребенка отдали в детдом. А что сейчас происходит при живых обоих родителях?

Меня удивляет, что с началом так называемой «перестройки» не стало хватать лекарств, отменяют прививки детям т.п. В нашей деревне был стационарный медицинский пункт, где работал фельдшер и две медсестры. Врезался мне в память (видимо от страха) случай, когда к нам в дом пришла медсестра сделать какую-то прививку («укол», как тогда говорили). Старший брат, узнав об уколе, убежал из дома. Я же забрался под кровать, куда обычно мы прятались от наказания, и попытки мамы и медсестры извлечь меня оттуда к успеху не привели. Шла война, но деньги на поддержку здоровья детей у страны, получается, были…

Сейчас много разговоров (журналисты и политики) о патриотизме, о воспитании патриотизма. И законы надо принимать, которые «расширяют, углубляют, повышают» патриотизм и как можно больше использовать это слово. Получается, чтобы «повысить и т.п.» это чувство (особенно у молодёжи), надо больше лекций на эту тему, т.е. побольше болтовни. Однако не надо забывать, что не редко это приводит к противоположному результату.

Люди, о которых я написал эту заметку и не употребляли этого, конечно хорошего, слова. Но для них существовала страна — Россия. И внутренний их менталитет был: страну надо защищать и без красивых слов. А воспитывать патриотизм, конечно, необходимо, особенно сейчас. Как? Это отдельный разговор.

Недавно по радио слушал передачу об альтернативной армейской службе. Одна женщина истерично доказывала, что в армию сейчас вообще не надо опускать своих детей: «Кого защищать, какое государство? Оно сначала должно всё дать нам, «народу»»*. Немало сейчас у нас таких «патриотов» и «патриоток». Но если бы им «всё дали», думаю, их мнение, вряд ли изменилось бы…

Южаков В.И.

*Примечание редакции. Грустное окончание статьи. Но не следует отчаиваться, еще далеко не вечер: наряду с таким «народом» есть Люди, живущие по принципу старой советской песни «Моя Родина»: «И где бы ни жил я,/ И что бы ни делал,/ Пред Родиной вечно в долгу». Мало того, есть Люди следующие максиме Максимилиана Робеспьера: «Для Отечества сделано недостаточно, если не сделано все». И если вы не знаете таких людей, вас можно только пожалеть.

Назад