Секрет феномена кафедры волновых процессов

В этой заметке — мои воспоминания об удивительном творческом коллективе, к которому мне посчастливилось принадлежать с самого начала его существования, — о команде моего учителя Рема Викторовича Хохлова (с 1962 года) и о созданной им в 1965 году кафедре волновых процессов. При всей, по-видимому, естественной субъективности воспоминаний, они, возможно, позволят понять секрет феномена этой кафедры и (уж совсем смелая надежда) будут полезными теперешнему поколению сотрудников родного мне факультета.

В 1962 году, вернувшись со стажировки в США и защитив докторскую диссертацию, Рем Викторович (тогда ему было 36 лет) создаёт команду, поставившую своей целью развитие нового научного направления — нелинейной оптики. Ближайшими помощниками Р.В. Хохлова в этом, как сейчас сказали бы, «проекте» были Сергей Александрович Ахманов (кафедра физики СВЧ) и Эдуард Сергеевич Воронин (кафедра физики колебаний). Всего за два года команда Р.В. Хохлова, начав с нуля, вышла в лидеры не только отечественной, но и мировой нелинейной оптики. Документальным свидетельством этого беспрецедентного темпа развития является опубликованная в 1964 году первая в мировой литературе монография по нелинейной оптике, обобщившая первую «порцию» результатов, полученных группой Р.В. Хохлова — монография С.А. Ахманов, Р.В. Хохлов «Проблемы нелинейной оптики» (монография «Нелинейная оптика» американского учёного Н. Бломбергена, с которым у Хохлова завязались и постоянно укреплялись дружеские отношения, вышла позже). В том же году была получена Ломоносовская премия. Годом позже Р.В. Хохлов и его команда организуют первый симпозиум по нелинейной оптике (на оз. Нарочь в Белоруссии). Симпозиум стал ежегодным и проводился в столицах республик Советского Союза, а также в Ленинграде и Новосибирске. Постоянным организатором симпозиумов была кафедра Р.В. Хохлова. Сам Рем Викторович был его бессменным председателем. К 1965 году коллектив Р.В. Хохлова имел де факто все признаки кафедры, причём активно прогрессирующей. Оформление де юре не заставило себя ждать: в 1965 году на административной базе существовавшей тогда кафедры распространения радиоволн была создана кафедра, получившая название «Кафедра волновых процессов», во главе с профессором Р.В. Хохловым. Сравнительно немногочисленная группа, составлявшая кафедру распространения радиоволн, вошла в состав этой кафедры.

Трудно найти другой пример столь быстрого развития учебно-научного коллектива от идеи (в 1962 году) до кафедры, занявшей лидирующие позиции в мировой науке (в 1965 году). И это — безусловно феномен, который нуждается в осмыслении. Считаю долгом высказать свои соображения на этот счёт как один из, увы, немногих ныне здравствующих членов стартового состава команды Р.В. Хохлова образца 1962 года и из тех, кто стали сотрудниками кафедры волновых процессов в 1965 году. В 1962 году я поступил в аспирантуру кафедры колебаний, под руководство Р.В. Хохлова, после почти четырёх лет работы по распределению в «почтовом ящике», который ныне называется Институтом радиостроения и расположен в Жуковском (кстати, благодарен судьбе за этот бесценный жизненный и профессиональный опыт).

Имел счастье работать под непосредственным руководством Рема Викторовича 15 лет, участвовать во всех перипетиях жизни кафедры волновых процессов. Сейчас, по прошествии полувека с момента создания кафедры, могу со всей определённостью утверждать, что секрет уникального явления под названием «кафедра волновых процессов» кроется в личности Р.В. Хохлова, в стиле его жизни и работы.

Рем Викторович очень тщательно подбирал кадры. Главные критерии — преданность науке, умение и желание работать самостоятельно, высшая степень порядочности. Отсюда — общий энтузиазм, полнейшее отсутствие каких-либо дрязг. Эта закваска, заложенная Р.В. Хохловым в свой коллектив, помогла кафедре с честью выйти из тяжелейшего испытания в 1977 году, когда Рема Викторовича не стало. За несколько лет до этого Сергей Александрович Ахманов, ближайший партнёр Рема Викторовича, уходит с кафедры волновых процессов и становится заведующим кафедрой общей физики для мехмата, сменив на этом посту ушедшего из жизни профессора С.П. Стрелкова. Вместе с С.А. Ахмановым на кафедру общей физики перешли сотрудники, которые работали под его непосредственным руководством на кафедре волновых процессов (у нас кафедре были «хохловцы» и «ахмановцы», которые жили в дружбе и согласии как члены одной команды). В 1977 году, после смерти Р.В. Хохлова Сергей Александрович был назначен временно исполняющим обязанности зав. кафедрой волновых процессов по совместительству с заведованием кафедрой общей физики для мехмата. Замаячила перспектива объединения этих кафедр под началом С.А. Ахманова. Такая перспектива категорически не устраивала «хохловцев», включая группу профессора Д.Н. Клышко. Трудно себе представить более разные стили руководства коллективами, чем стили Р.В. Хохлова и С.А. Ахманова. Те, кто работал под руководством Рема Викторовича, были «заражены бациллой свободы» и не смогли бы работать под руководством Сергея Александровича, при всём высочайшем уважении (по крайней мере, с моей стороны) к нему, его таланту и преданности науке. Поэтому нам удалось добиться более комфортного сценария реорганизации кафедр волновых процессов и общей физики для мехмата, с которым согласился и Сергей Александрович: с 1978 года эти две кафедры продолжили свою истории под именами «Кафедра квантовой радиофизики» (позже была переименована в «Кафедру квантовой электроники») и «Кафедра общей физики и волновых процессов». Первой стал заведовать академик Леонид Вениаминович Келдыш, которого Рем Викторович пригласил на кафедру волновых процессов сразу же в момент её создания, второй — Сергей Александрович Ахманов. Между кафедрами, их сотрудниками и руководителями всегда были и остаются дружеские отношения, основанные на ощущении причастности к общей научно-педагогической школе, созданной Р.В. Хохловым.

1965/1966 учебный год. Зав практикумом кафедры волновых процессов ассистент В.В. Фадеев (справа) в практикуме с аспирантом В.Т. Платоненко (сейчас профессор кафедры ОФиВП) и студентками кафедры (первый набор). На переднем плане — задача «He-Ne лазер», на заднем плане — задача «Генерация второй оптической гармоники»

За 12 лет, которые судьба отпустила Рему Викторовичу для руководства созданной им кафедрой волновых процессов, сформировался стиль жизни и работы, которому соратники и ученики Рема Викторовича следовали многие годы — на нашей кафедре квантовой радиофизики/электроники, в полной мере до 2000 года. Эти 22 года, которые кафедрой руководил Леонид Вениаминович Келдыш, мы ощущали свою кафедру как кафедру волновых процессов, пусть и сменившую название. По просьбе Л.В. Келдыша по приказу декана назначался заместитель заведующего кафедрой, осуществлявший оперативное управление работой кафедры. В первые пять лет на этом посту был автор этой заметки, затем меня сменил Л.Б. Рубин, его — А.Н. Пенин, затем на этот пост заступил Ю.А. Ильинский, а, как предполагалось, на время его поездки в США (из которой он так и не вернулся) пост был передан В.И. Панову, перешедшему до этого с кафедры колебаний. На этом ротации, которые мы считали соответствующими стилю нашей кафедры, прекратились. А в 2000 году, уходя в отставку со всех руководящих постов, Л.В. Келдыш передал бразды правления кафедрой В.И. Панову…

Зав. кафедрой волновых процессов профессор Р.В. Хохлов принимает у зав. практикумом лазерной физики и нелинейной оптики ассистента В.В. Фадеева отчёт о запуске практикума. 1965/1966 учебный год

Закончив с кратким экскурсом в историю кафедры волновых процессов и её преемниц, продолжу разговор об уникальных особенностях стиля Р.В. Хохлова и их влиянии на формирование стиля кафедры волновых процессов. Мне представляется это важным для понимания источников силы (или слабости) любого коллектива.

Отличительная черта научного и научно-организационного стиля Р.В. Хохлова — быстрая реализация планов и идей. Об этом свидетельствуют не только темпы создания кафедры, но и темпы развёртывания её педагогической и научной деятельности. Пример: через полгода после создания кафедры на ней начал работать первый в мире практикум по лазерной физике и нелинейной оптике. О том, как это было, могу судить не понаслышке, ибо выполнял в то время обязанности заведующего практикумом. Задачи «Генерация второй оптической гармоники», поставленной мной совместно с талантливым экспериментатором, моим однокурсником А.И. (Сашей) Ковригиным, и «Голография», поставленной Ю.А. (Юрой) Ильинским (тоже моим однокурсником; наш курс был примечательным: мы первыми в 1953 году опробовали новое здание; на нашем выпускном торжестве присутствовал Генеральный секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв и было многое чего ещё) — эти задачи долгое время были уникальными.

Одной из главных причин стремительных темпов достижения результатов был талант Р.В. Хохлова подбирать своих сотрудников и взаимодействовать с ними. Его выбор был безошибочным: практически все сотрудники, большинство из которых считает Р.В. Хохлова своим учителем, стали в дальнейшем известными учёными, докторами наук, профессорами, руководителями научных коллективов, имеют в своём послужном списке крупные научные достижения на уровне открытий (кстати, любимый лозунг Р.В. Хохлова: «В университете мы обязаны делать открытия»). Уникален стиль взаимодействия Рема Викторовича со своими сотрудниками и аспирантами. Больше всего он ценил их самостоятельность и инициативу и в полной мере использовал эти и другие индивидуальные качества членов своей команды: каждый получал «полномочия» «на потолке» своих возможностей и обязан был работать на этом уровне (ни о какой опеке, тем более мелочной, со стороны шефа не могло быть и речи). Когда это требовалось, Рем Викторович «выводил» своих сотрудников, в том числе совсем молодых, на людей самого высокого ранга и предоставлял им возможность самостоятельно решать проблемы, организовывать сотрудничество, выполнять совместные исследования. Из моего личного опыта: в 1975 или 1976 году (на помню точно, но после успешного завершения нашей первой океанской экспедиции) у Рема Викторовича возникла идея установить лидар на подводной лодке. Хорошо помню наш разговор на эту тему в его ректорском кабинете. Как только мы пришли к выводу, что это возможно технически (но, как мне казалось, чрезвычайно сложно организационно), Рем Викторович позвонил в штаб военно-морского флота СССР и предложил первому заместителю главкома ВМС адмиралу Н.Н. Смирнову совместно реализовать эту идею. Получив согласие, Рем Викторович вызвал свою ректорскую волгу и попросил меня (все свои указания он облекал в форму просьб) тут же отправиться в штаб, где была назначена встреча представителя Р.В. Хохлова, т.е меня, с адмиралом Н.Н. Смирновым — вторым после главкома, человеком в военно-морском ведомстве. Разговор состоялся, за ним последовали моя командировка в Ленинград, в их ведомственный институт, заключение хоздоговора, натурный эксперимент в Североморске, на борту крейсера. Всё это было спрессовано в отрезок времени не более года. В то время я ещё не был ни доктором, ни профессором, но имел опыт руководства большой научной группой в «почтовом ящике», что Рем Викторович использовал по максимуму.

Обладая большой самостоятельностью в принятии решений, сотрудники Р.В. Хохлова никогда не чувствовали себя «бесхозными»: когда требовалось, любой сотрудник мог обратиться к нему и получить поддержку, в том числе тогда, когда Рем Викторович уже стал ректором МГУ и был чрезвычайно занят административными делами (более того, он, как мне кажется, любил вечерние визиты членов своей кафедральной команды в его уютным рабочий ректорский кабинет, где перед его столом стоял портрет его предшественника на посту ректора Ивана Георгиевича Петровского; известно, что эти два великих ректора испытывали симпатию друг к другу).

Всё сказанное рождало особую, уникальную атмосферу в коллективе, атмосферу общего энтузиазма и кафедрального единства – ощущение, которое сейчас, увы, постепенно выветривается даже из очень в прошлом сплочённых коллективов – говорят, что под действием «психологического загрязнения окружающей среды» (булгаковский профессор Преображенский сказал бы, что причина не в этом, а в разрухе в головах).

Ещё одна черта научного стиля Р.В. Хохлова, определившего феномен кафедры волновых процессов, — очень высокая эффективность использования полученных результатов, в том числе, промежуточных, бережное отношение к побочным ветвям, возникающим в процессе решения главной задачи. Известно, что Р.В. Хохлов создавал свою группу (в 1962 году) под гранд-идею, выдвинутую им совместно с С.А. Ахмановым, идею параметрической генерации световых волн. Этот путь рассматривался в то время как единственный способ получения когерентного оптического излучения с плавной широкодиапазонной перестройкой частоты (в дальнейшем появились и другие методы перестройки частоты). Параметрический генератор света (ПГС), как и всякий генератор, требует, чтобы мощность накачки превысила порог самовозбуждения. В ПГС он оказался довольно высоким, и для реализации идеи Хохлова и Ахманова потребовалось сначала создать мощные лазеры, работающие в режиме модуляции добротности резонатора, разработать эффективные удвоители и утроители частоты лазерного излучения. Каждый шаг на этом пути сопровождался получением новых научных результатов. Р.В. Хохлов, несмотря на жёсткую конкуренцию с американцами в реализации ПГС, «не гнал картину», давал возможность сделать остановку на «промежуточных станциях» и исследовать эти попутные результаты. Так, А.И. Ковригин по пути к созданию ПГС защитил кандидатскую диссертацию по генерации второй оптической гармоники, Г.В. Венкин ушёл в сторону от «генеральной линии» и получил интересные результаты в области вынужденного комбинационного рассеяния света, а затем и генерации когерентного ИК излучения на разностных частотах, автор этой заметки опубликовал статью по пассивной модуляции добротности в рубиновом лазере с помощью новых насыщающихся поглотителей, а затем занялся подробным исследованием параметрического усиления света в сильно невырожденном режиме и попытками получения параметрической генерации в таком режиме, что, в конце концов, привело его и О.Н. Чунаева к обнаружению параметрического рассеяния света, теоретически предсказанного Д.Н. Клышко (тем самым был дан старт развитию новой области в квантовой электронике — квантовой оптики, одним из основоположников которой является профессор кафедры волновых процессов, а затем квантовой радиофизики/электроники Давид Николаевич Клышко). И таких примеров «вольностей», а точнее естественного поведения, диктуемого логикой казалось бы случайного стечения обстоятельств, было множество. В конечном счёте это привело к формированию широкого фронта исследований в области нелинейной оптики, а реализация ПГС стала больше стимулом, чем самоцелью. Тем не менее, и эта задача была решена практически одновременно с американцами.

Доцент кафедры волновых процессов В.В. Фадеев (сейчас профессор кафедры квантовой электроники) даёт объяснения у своего экспоната «Гидрологический лидар» на выставке в корпусе нелинейной оптики. Слушатели (слева направо): А.Н. Пенин (сейчас профессор кафедры квантовой электроники); зав. кафедрой общей физики и волновых процессов, профессор С.А. Ахманов; В.М. Гордиенко (сейчас профессор кафедры ОФиВП); ректор МГУ, академик А.А. Логунов; проректор МГУ В.А. Садовничий (сейчас ректор МГУ)

Побочные линии были весьма ветвистыми. Так, после создания А.И. Ковригиным мощного генератора второй гармоники излучения неодимового лазера (это — длина волны 530 нм, зелёный свет) Р.В. Хохлов находит неожиданное (для нас) применение этому источнику света: группа его сотрудников — Э.С. Воронин, Ю.А. Ильинский, Ю.А. Янайт, В.С. Соломатин — отправляются в Феодосию выполнять эксперименты по распространению лазерных пучков в морской воде. Так были сделаны первые шаги в весьма важной для практики области: Ю.А. Ильинский выполнил пионерские теоретические исследования распространения лазерного излучения в рассеивающих средах и началась дружба с моряками (гражданскими и военными), которая привела в 1974 году к началу исследований по лазерной спектроскопии водных сред. И уже в 1975 году (ещё одна иллюстрация темпа, в котором работала команда Р.В. Хохлова) Рем Викторович направляет в океан первую лазерную экспедицию с чисто поисковыми задачами — найти перспективные подходы к дистанционному лазерному зондированию морской среды. Мне выпала большая удача и ответственность возглавить эту экспедицию — на научно-исследовательском судне «Московский университет», позже переименованном в «Академик Петровский». Ныне по-прежнему в боевом строю участники той экспедиции В.Г. Тункин (кафедра ОФиВП), Ю.А. Сапожников и В.С. Петросян (химфак МГУ). Но иных уж нет (Андрей Мигулин), а те далече (Л.Б. Рубин, был сотрудником кафедры волновых процессов, сейчас живёт в Канаде). Эта экспедиция уникальна не только в научном отношении (многое было сделано впервые), но в организационном: в интересах дела (а это был доминирующий критерий во всём, что делали кафедра волновых процессов и её лидер) Р.В. Хохлов резко нарушает каноны: начальником экспедиции он назначает беспартийного сотрудника, никогда ранее не выезжавшего за рубеж (автора этой заметки), это же относится к почти всем участникам экспедиции. А ведь судну предстояло зайти в Испанию (тогда ещё франкистскую), на Пуэрто-Рико и сойти с судна в Нью-Йорке, откуда научный состав экспедиции возвращался домой самолётом. Те, кто знает ситуацию в нашей стране в 1975 году, могут по достоинству оценить смелость Рема Викторовича, его безграничное доверие к своим ученикам. Надо ли говорить, что экспедиция завершилась полным успехом и дала старт новому направлению в лазерной спектроскопии с богатыми приложениями в океанологии и экологии. В дальнейшем наша группа приняла участие ещё в 20 океанских экспедициях и в ещё большем числе береговых экспедиций и экспедиций на внутренние водоёмы. Итог деятельности, нетривиальным образом инициированной Р.В. Хохловым, — создание нового научного направления (во всяком случае, так в 1983 году диссертационный совет оценил в своём заключении докторскую диссертацию «Лазерная спектроскопия водных сред» автора этой заметки).

На борту НИС «Московский университет» в первой «лазерной» экспедиции. Май 1975 г Судно проходит Босфор. Слева направо: сотрудники кафедры волновых процессов А.В. Мигулин и начальник экспедиции В.В. Фадеев (сейчас профессор кафедры квантовой электроники); доцент (сейчас профессор) химического факультета МГУ В.С. Петросян; снс кафедры волновых процессов Л.Б. Рубин (сейчас профессор, живёт и работает в Канаде)

Ещё одна сторона стиля Р.В. Хохлова, на котором воспитывались его ученики и который во многом определил феномен кафедры волновых процессов, — мгновенная реакция на изменение ситуации, безошибочная интуиция при формулировке новых задач и изменении ранее проложенного курса движения его команды. Тот самый Р.В. Хохлов, который в 1962– 1965 г.г. пропагандировал ПГС как единственный способ получения перестраиваемого по частоте когерентного излучения, с энтузиазмом приветствует создание лазеров на красителях, в которых такая перестройка осуществляется куда как проще, чётко определяет «сферы влияния» обоих типов источников и ставит задачу поиска новых активных сред для получения такой генерации в УФ области спектра (ибо красители — в видимой, ПГС — в ИК). Моя группа, которая в это время работала над созданием ПГС видимого диапазона, переориентируется на эту задачу. И уже через полгода ей совместно с сотрудниками НИФХИ им. Л.Я. Карпова А.П. Симоновым и Г.А. Абакумовым эту задачу удаётся решить: новый класс активных сред найден, это — органические сцинтилляторы.

Наконец, ещё одна особенность научного стиля Р.В. Хохлова (ею мы закончим заметку) — отсутствие различий в его отношении к фундаментальным и прикладным исследованиям. Большинство из выполненных его командой хоздоговорных работ, которые преследовали сугубо практические цели, выливалось в добротные фундаментальные исследования.

Большинство выполненных под руководством Р.В. Хохлова диссертаций (в том числе и диссертация автора) содержат оба эти аспекта.

Полагаю, что вывод из изложенного в этой заметке очевиден: лицо, дух, традиции творческого коллектива практически целиком определяются талантом и моральными качествами его лидера. «Кто бы сомневался», скажет читатель. Но одно дело знать, другое дело — следовать этой немудрёной истине. Феномен кафедры волновых процессов — пример, которому очень хотелось бы следовать даже в сложных, турбулентных условиях современной окружающей учебно-научно среды.

В.В. Фадеев, ветеран кафедры волновых процессов, профессор кафедры квантовой электроники

Назад