К 100-ЛЕТИЮ ИРИНЫ ВЯЧЕСЛАВОВНЫ РАКОБОЛЬСКОЙ

Наши встречи – опорные вехи в моей жизни

Ирина Вячеславовна — учёный, физик, «Заслуженный профессор МГУ», более известна как начальник штаба 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков, в котором не было мужчин — одни женщины. Летчиц полка немцы называли «ночными ведьмами», вероятно, за 3 миллиона бомб разного калибра, сброшенных на них в войну. В статье я расскажу о другой, провидческой роли Ирины Вячеславовны как педагога-наставника в моей жизни.

Первая моя встреча с Ириной Вячеславовной состоялась у неё в квартире в доме преподавателей МГУ на Ломоносовском проспекте более полувека назад, в октябре 1966 г., вскоре после начала моих занятий на первом курсе физфака МГУ. Старший сын Ирины Вячеславовны, Андрей Линде, с которым мы оказались в одной группе, пригласил меня к себе домой для дополнительных занятий по математике, чтобы «подтянуть» мой уровень десятиклассника до выпускника 11 класса. В 1966 г. был двойной выпуск 10-х и 11-х классов, одновременно, и удвоенное число абитуриентов в вузах. Так, на физфак МГУ было подано около

4500 заявлений (из них примерно 3600 медалистов) на 500 мест. Особенно трудно было нам, десятиклассникам, у которых не было возможности учиться в спецшколе или с репетитором, как мне в городе Ишимбае, в Башкирии, чтобы «зацепить» математику 11 класса перед экзаменами в МГУ (через неделю после выпускных в школе). Заметим здесь, что наша, 16 группа, куда я был распределён, была очень сильной по составу. Несомненно, наша группа была сингулярностью среди двадцати групп на курсе. Судите сами, в ней оказались четверо из 6-ти студентов курса, которые сдали оба вступительных экзамена по математике на пятерки и были зачислены на физфак без остальных экзаменов.

Ирина Вячеславовна тонким педагогическим чутьём быстро оценила мою ситуацию после нашего знакомства и короткого представления Андрея. Она пришла тогда поздно вечером с мужем, Дмитрием Павловичем Линде (полковник, доктор наук, автор ряда монографий по радиоэлектронике). За ужином я сразу узнал, что значит «начальник штаба полка». Ирина Вячеславовна сказала, чтобы я не спрашивал её об отсутствии чего-либо на столе: молока или черного хлеба, например, поскольку за поставку провианта в семье отвечают Андрей и младший брат Коля. Затем, узнав, что 2 июня 1966 г. я потерял отца, поддержала меня и сказала, что сама рано осталась без папы тоже. Кроме этого она добавила, что год не посещала школу из-за болезни, но всех догнала, окончила школу с медалью и поступила на физфак МГУ. Далее мягко, но настойчиво убедила меня в том, что все мои трудности — временные. Ей тоже было трудно продолжать учёбу после войны: днём она засыпала на лекциях, а ночью бодрствовала (по графику полётов ночных бомбардировщиков, см. книгу «Ночные ведьмы», Ракобольская И., Кравцова Н.). «Серёжа, надо спокойно и сосредоточенно работать и работать, несмотря на неудачи, которых будет много впереди. Тогда всё получится. Ты поступишь в аспирантуру, будешь кандидатом и даже доктором наук», — сказала она. Что и случилось на самом деле. Первая наша встреча оказалась важнейшей опорной вехой всей моей жизни, эта встреча задала вектор моего движения в науке. Таких программных встреч было немного, но они сыграли определяющую роль в моей жизни. Расскажу ещё о двух.

В 1974 г. на комсомольской конференции МГУ меня, аспиранта кафедры Рема Викторовича Хохлова, избирают в состав бюро комитета комсомола (вузкома) МГУ с освобождением от учёбы на год. Вскоре после этого я встречаю Ирину Вячеславовну. Рассказав ей, что пока всё получается так, как она говорила в 1966 г., и, добавив про выборы в бюро, я ожидал какой-то похвалы. Однако Ирина Вячеславовна несколько охладила мои ожидания. Оказалось, что она тоже была секретарём вузкома МГУ после войны и имела опыт работы там. Она рассказала, что это за работа — разговоры затягиваются допоздна, возникает соблазн отложить

науку на время. А моя задача — устоять перед соблазном и продолжать настойчиво заниматься физическим экспериментом в лаборатории. Эта встреча удержала от перехода на должность инструктора в Ленинский райком партии, куда меня настойчиво приглашали.

Не менее значимой для меня была ещё одна наша встреча, которая состоялась в дни моего перехода на работу из МГУ в ИКИ РАН в 1985 г. Меня пригласили возглавить сектор и принять участие в проекте «Фобос-88» для разработки и калибровки лазера для создания плазмы на поверхности Фобоса (спутника Марса) с пролётной глиссады и анализа изотопного состава на борту космического аппарата прибором ЛИМАД. Решение о переходе было трудным на фоне блестящих результатов на кафедре С.А. Ахманова. Так в 1984 г. он поставил задачу сжать пикосекундный импульс и прорваться в диапазон фемтосекундных длительностей. Нам удалось это сделать, впервые в МГУ, что открывало в лазерной физике новое направление сильных оптических полей тера- и петаваттных мощностей.

При этой встрече Ирина Вячеславовна поинтересовалась моими успехами и планами. После короткого моего повествования она сказала, что ИКИ РАН — это не физфак МГУ и там другая наука. Но в ИКИ самая короткая дорога от идеи до её воплощения в физический прибор или уникальный эксперимент. Удивительно, но её предвидение полностью сбылось! После такого разъяснения я решил переходить, поскольку был физиком-экспериментатором. Мой опыт и знания сразу были востребованы. Так, на основе экспериментов на нашей кафедре ОФиВП с В.И. Кузнецовым, удалось убедить руководство остановить все работы в ИКИ по лазеру на стекле с неодимом и стимулировать разработку нового бортового Nd:YAG-лазера (за 2 года до старта!). Этот лазер позволил полностью отказаться от системы охлаждения жидкостью. Кроме того, заменить телескоп Кассегрена на панкриатический с двумя подвижными элементами, который обеспечивал фокусировку пучка лазера на поверхности Фобоса в пятно одного размера при вариации высоты глиссады. Потеря связи с аппаратом в окрестности Фобоса в марте 1988 г. не позволила провести уникальный эксперимент.

Наиболее значимым для меня было участие в миссии “MarsPolarLander-99”с нашим уникальным, не имевшим аналога, лидаром. После неудачи с Фобосом мы предложили и разработали в 1991 г. компактный лидар нового поколения с безопасным уровнем излучения на диодном лазере и счётчике фотонов. Упомяну, что позднее на этих принципах в США был разработан лидар для навигации беспилотных автомобилей. В 1996 г. наш лидар выиграл серьёзный международный конкурс и был впервые включён в миссию НАСА. 3 декабря 1999 г. (20 лет назад) первый лидар, лидар РАН, был доставлен к Марсу и десантирован на по

верхность на борту посадочного комплекса. Результаты работы над лидаром вошли в мою докторскую диссертацию, которую я защитил в МГУ в 1998 г. и выполнил ещё один наказ Ирины Вячеславовны. При нашей встрече она поздравила меня с успехом и пожелала не останавливаться на достигнутом, не терять активности в науке. Я благодарен Ирине Вячеславовне за её поддержку и участие в моей жизни, которая сложилась бы иначе без этих знаковых встреч.

В последние годы Ирина Вячеславовна приложила много усилий, направленных на создание исторической энциклопедии о роли женщин страны в защите Родины в Великой Отечественной войне, как на фронте, так и в тылу. Особо значимым она считала создание скульптурного комплекса, посвященного женщине-матери, воительнице, труженице, которая спасала жизнь, будущее нашей страны да и всего мира, часто принося свою жизнь на алтарь Победы.

Важные стороны жизни Ирины Вячеславовны Ракобольской отражены в ряде публикаций, таких как:

«Физфаковцы и Великая Отечественная война». Избранные материалы газеты «Советский физик» 1998–2014 гг./М. Физический факультет МГУ. 2015.

«Физфаковцы». Избранные материалы газеты «Советский физик» 2011–2014 гг./М. Физический факультет МГУ. 2018.

«Советский физик», 2019, №7(141).

https://tvkultura.ru/brand/show/brand_id/40608/; https://www.youtube.com/watch?v=Z8IvCh_nESY.

Светлая память об Ирине Вячеславовне остаётся с нами, в наших детях и внуках.

Першин С.М., выпускник физического факультета 1972 г., главный научный сотрудник ИОФ РАН, д.ф.-.м.н.