Декан физического факультета
   МГУ     профессор В.И. Трухин

    
Н А Ш   Л О М О Н О С О В


  М.В. Ломоносов родился 300 лет тому назад. То было яркое и интересное время. О нем хорошо сказал Пушкин:
                   Была та смутная пора,
                   Когда Россия молодая,
                   В бореньях силы напрягая,
                   Мужала с гением Петра.
                   …Но в искушеньях долгой кары
                   Перетерпев судеб удары,
                   Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
                   Дробя стекло, кует булат.

      Экономически и культурно отсталая старая Русь, в это время делала попытку выскочить из рамок вековой отсталости и смело прорубала окно в Европу.
  Реформы Петра I имели огромное прогрессивное значение и знаменовали собой новый этап в развитии страны, но проводились они по крепостнически и преследовали интересы дворян-крепостников. В результате ряда указов и манифестов Петра, многие из которых по меткому замечанию Пушкина, «вырвались у нетерпеливого самовластного помещика» и были «нередко жестоки, своенравны, и, кажется, писаны кнутом», положение крестьян и массы посадского люда значительно ухудшилось. Крепостное право постепенно приняло «наиболее грубые формы», так что «оно ничем не отличалось от рабства».
      Такова была обстановка в стране в то время, когда родился Ломоносов.
      Суров и многообразен, неповторимо красив далекий поморский Север – родина Ломоносова. Длинная морозная зима, белые ночи и полярное сияние, дремучие хвойные леса, полноводная, но лишь на короткое время освобождающаяся ото льда Северная Двина, а там дальше – Белое море, о котором пели:
              Бело морюшко студено, Ледовитый океан,
              Ты бескрайне, ты глубоко, словно гений россиян!
  Мало было пригодной для пашни земли, да и не везде успевает вызревать хлеб. И не землица становится кормилицей помора. Он добывает слюду, гонит смолу, вываривает соль, орудует в кузнице, плотничает, ладит лодки и поморские промысловые суда. Архангельские и двинские суда! На них поморы идут в устье Двины на семужный лов, пускаются на далекий Мурман за треской, за морским зверем в Белое море и дальше сквозь туманы и льды на Новую Землю и легендарный Грумант (Шпицберген).
  Землевладение новгородских бояр было ликвидировано в Поморье еще в XV веке. Помещичье же землевладение не получило и не могло получить развития из-за своеобразия природных и экономических условий.  Да и не нуждалось особенно царское правительство в службе помещиков на Севере, а двинуть их оттуда в случае необходимости на западные или южные границы при тогдашнем состоянии путей сообщения было практически невозможно. Поэтому поморский крестьянин не попал в условия жизни при крепостном праве и остался черносошным. Над ним не было непосредственной власти помещика, и он не испытал на себе всех последствий помещичьего произвола.
  Мы и сейчас не знаем точной даты рождения М.В.Ломоносова. Несколько лет назад были выдвинуты предположения, что он родился то ли в июле, то ли в конце августа – начале сентября. Так ли это, трудно сказать, и если случай не приведет к тому, что в одном из архивов будут обнаружены соответствующие документы, вряд ли этот вопрос будет решен окончательно. Поэтому по традиции, установившейся еще в XVIII веке, днем рождения Ломоносова считается «Михайлов день». В XVIII веке он приходился на 19 (8) ноября.
  Отец Ломоносова, Василий Дорофеевич, был типичным помором-промышленником. Не раз, как свидетельствуют сохранившиеся документы Архангельского архива, он во главе артели поморов на двух-трех кораблях отправлялся на рыбную ловлю и звериный промысел, а к концу жизни обзавелся и собственным промысловым судном – гукором «Чайка». На нем ходил на тресковый промысел к Мурманскому побережью и перевозил казенные грузы в разные пункты побережья Белого и Баренцова морей.
  Юный Ломоносов не раз плавал со своим отцом на промыслы, побывал и на далеком Мурмане и на суровых Соловецких островах. Он вдоволь хлебнул соленого морского ветра, наблюдал приливы и отливы, красоту и величие полярных сияний.
  Ранние биографии Ломоносова, появившиеся еще в XVIII веке, записи современников, отдельные фразы из его собственных работ и писем позволяют в основных чертах восстановить  и первые шаги Ломоносова к книге, к знанию. Ему было, вероятно, 10-12 лет, когда от сельского дьячка да от соседа по деревне черносошного крестьянина Ивана Шубного он научился грамоте. Через два года он уже читал лучше всех в округе.
  Но Ломоносов думал о получении серьезного образования в Москве и Петербурге.  Всякими правдами и неправдами им был получен паспорт, предусматривающий для него отпуск «в Москву и к морю» до осени 1731 года. У соседа Ивана Шубного, который когда-то научил его грамоте, были заняты 3 рубля и полукафтан из гладкой хлопчатобумажной ткани – китайки. Кстати сказать, пройдет много лет и Ломоносов достойно отблагодарит Ивана Шубного за эту услугу: он поможет добраться до Петербурга и поступить в Академию художеств сыну Ивана Шубного – будущему гениальному русскому скульптору Федоту Шубину.
  Холодной декабрьской ночью 1730 года, взяв с собой книги, ставшие вратами его учености, Ломоносов навсегда уходит из дому вслед за обозом, везущим в Москву рыбу.
      На целых пять лет жизнь Ломоносова оказалась связана со Славяно-греко-латинской академией, которую москвичи называли Спасскими школами, так как она помещалась в Заиконоспасском монастыре на Никольской улице.
  Чтобы попасть в Академию Ломоносову пришлось выдать себя за сына холмогорского дворянина. Дело в том, что основанная в 1685 году Славяно-греко-латинская  академия стала уже совсем не той, какой она была в конце XVII – первой четверти XVIII века. Тогда она была важнейшим учебным заведением, которое готовило кадры образованных людей для различных отраслей культуры. Ко времени же поступления Ломоносова она превратилась в закрытое сословное учебное заведение, предназначенное для подготовки церковников. Поэтому прием в Академию детей всякого рода разночинцев и тем более «помещиковых людей и крестьянских детей» был категорически запрещен.
  Итак, в январе 1731 года одно препятствие осталось позади. Но сразу же выросло другое: он хорошо читает и пишет, прекрасно разбирается в арифметике, но… о латыни не имеет понятия. Приходится начинать с самого младшего класса, где учатся «малые ребята» 8-10 лет, осваивающие русскую азбуку и только приступающие к таблице умножения. Появление в классе Ломоносова приводит их в восторг, и они, как позднее вспоминал сам Ломоносов, «кричат и перстами указывают: смотри-де, какой болван лет в двадцать пришел латине учиться!». Но прошло полгода, и Ломоносов перешагнул во второй класс, а еще через полгода – в третий. То, на что даже способным ученикам требовалось не менее трех лет, пройдено за год.
  Но, переходя из класса в класс и резко выделяясь среди других учеников своими способностями и знаниями, Ломоносов c каждым новым месяцем занятий все более отчетливо понимал: «Нет, это не то!». Не то потому, что здесь безраздельно царит зубрежка и розга. Не то потому, что здесь исходным, определяющим в преподавании является мертвая средневековая схоластика, что все вертится вокруг священного писания и религиозных догм. Не то потому, что все это нисколько не помогает познать жизнь, природу, ее законы, открыть врата подлинной, а не мнимой учености. Не то!.. Единственная отрада – академическая библиотека, в которой наряду с религиозными, богословскими книгами, есть летописи, древнерусские рукописи, светские издания петровского времени, книги по праву, философии, астрономии, географии, естествознанию.
  Вопрос о том, как дальше идти к знаниям, вновь встал во весь рост.  Трудно сказать, на какой новый шаг решился бы Ломоносов. Но на этот раз сама судьба пошла ему навстречу. В ноябре 1735 года ректор Спасских школ получил приказание от Сената отобрать и прислать в основанную Петром I Петербургскую Академию наук 20 человек лучших и способнейших семинаристов. В числе отобранных оказался и Ломоносов. И снова в путь. Зимним декабрьским днем 1735 года сани мчат его вперед к новым вратам учености.
      И здесь в жизни Ломоносова происходит неожиданный поворот. Поворот, о котором несколько месяцев до этого никто не мог и подумать. Для сибирских экспедиций требовались химики, хорошо знакомые с металлургией. В Академии наук таких специалистов не имелось. Поэтому было решено послать для изучения физики, химии, минералогии, математики, механики, философии и иностранных языков в Марбургский университет трех человек из числа только что приехавших москвичей. Первым в списке отобранных стало имя: Михайло Ломоносов. Вместе с ним ехали ничем себя в дальнейшем не проявивший сын горного советника Дмитрий Рейзер и Дмитрий Виноградов, впоследствии выдающийся химик, изобретатель русского фарфора и зачинатель фарфорового производства в России.
  13 марта 1736 года сенат утвердил представление об отправке трех студентов в Марбург.
  Полтора месяца пути – и 3 ноября они в Марбурге. Ломоносов стоит у порога новых врат учености.
  Ломоносов и его товарищи попали в Марбург – типичный немецкий городок со старинным замком и католическим монастырем, который в период Реформации был ликвидирован и в 1527 году отдан открывающемуся там университету. Центральной фигурой Марбургского университета был профессор Христиан Вольф – создатель того направления в философии, которое получило название «Вольфианства», отрицательную оценку которому дал Ф.Энгельс.
  Уже в своих первых работах Ломоносов идет значительно дальше своего учителя и закладывает начала корпускулярной теории – атомистической теории строения вещества. Эта теория составит впоследствии краеугольный камень его материализма и явится мощным оружием в деле разрушения господствовавших в науке  представлений о наличии «теплорода» «флогистона» и других фантастических «материй».
  Х.Вольф не мог не видеть, что его ученик во многом расходится с ним и в своих рассуждениях идет иным путем, но он сразу же оценил выдающиеся способности и потрясающую работоспособность Ломоносова. Вольф встречается с ним чаще, чем с другими студентами, и в своих отзывах называет Ломоносова «самой светлой головой», отмечает «преимущественное остроумие» своего ученика и выражает уверенность, что если Ломоносов и впредь «с таким же рачение простираться будет, то, «возвратясь в свое отечество, принесет пользу обществу».
  Быстрый рост долгов ускорил решение руководства Академии наук считать обучение в Марбурге оконченным. Ломоносова и его товарищей перевели в саксонский городок Фрейберг к профессору Генкелю для изучения химии, минералогии и металлургии.
  Ломоносова поглощают книги, рудники, лаборатории и снова книги. Поздней осенью 1739 года из Фрейберга в далекий Петербург уходит пакет, в котором лежат ода студента Ломоносова «На взятие Хотина» и его рассуждения о принципах русского стихосложения. Форма оды так необычна, стихи так красивы и звучны, что поразили даже академиков. Столь же необычайно, смело и интересно то, что написал он о русском стихосложении, о ямбе, рифме и других вопросах. С этого времени он уже не просто студент, изучающий естественные науки, но и поэт.
  Сто лет спустя Виссарион Белинский в одной из своих последних работ еще раз повторит, что именно с этой первой Ломоносовской оды «по всей справедливости должно  считать начало русской литературы», и еще раз назовет ее автора «отцом русской литературы».
  Вскоре после возвращения Ломоносова президентом Академии был назначен брат всесильного фаворита Елизаветы Петровны граф Кирилл Разумовский, остававшийся на этом посту почти 25 лет. Само назначение Разумовского ярко показывает отношение двора к Академии и русской науке. Едва умевший читать и писать, он, оказавшись братом всесильного временщика, был спешно отправлен на два года во Францию, где научился болтать по-французски, усвоил манеры французских аристократов и в совершенстве овладел искусством тратить буквально астрономические суммы денег. Этих качеств оказалось вполне достаточно, чтобы сделать его графом, фельдмаршалом, гетманом Украины, назначить этого 19-летнего сиятельного Митрофанушку президентом Академии наук. По меткому замечанию одного из современников, Разумовский «больше наплодил детей, чем прочел книг, и больше знал петербургских красавиц, чем членов Академии наук». Не удивительно, что с его назначением порядки в Академии к лучшему не изменились. Шумахеры, Тауберты, Тепловы и им подобные были Разумовскому и другим людям его круга несравненно ближе по образу мыслей и своей деятельности, чем люди, выступавшие с новыми, передовыми теориями.
  Пусть все остается неизменным, пусть царит везде тишина и покорность! – вот их девиз. Но как раз эта тишина была до мозга костей ненавистна Ломоносову.
      Опасен вихрей бег, но тишина страшнее,
      Что портит в жилах кровь свирепых ядов злее,-
  заявлял он.
  Только что возвратившийся на Родину и назначенный с 1 января 1742 года адъюнктом физического класса» Академии, Ломоносов очень быстро разобрался в положении и оказался в самой гуще борьбы с реакционной академической кликой. Как раз в это время работавший в Академии выдающийся русский машиностроитель А.К.Нартов и группа русских студентов, переводчиков, канцеляристов подали в сенат жалобу, восставая против господства реакционной иноземной клики и требуя, чтобы Академия стала русской не только по названию, чтобы она выполняла те задачи, которые стояли перед нею. Но на помощь академической клике пришла придворная комиссия во главе с князем Юсуповым, выделенная сенатом, которая видела в жалобе не смелое выступление патриотов, а бунт «черни» против начальства.
  Однако, казнь не состоялась. Ломоносов, признанный Елизаветой Петровной виновным, был «помилован». Однако, ему пришлось на коленях просить прощения у членов Академии.
  И здесь отвлечемся на несколько минут от нашего изложения, чтобы вспомнить одного из потомков Ломоносова, в действиях которого так ярко выступили черты благородной «упрямки» Ломоносова.
  Кто не помнит знаменитой батареи Раевского на Бородинском поле? Герой Смоленска, Бородина, Малоярославца, Красного и Лейпцига, Николай Раевский был мужем единственной внучки Ломоносова. К семье Раевских был очень близок, особенно во время своей южной ссылки Пушкин. Именно здесь он ознакомился с еще неопубликованными тогда документами Ломоносова, хранившимися у Раевских. А вскоре младшая дочь Раевского Мария, которой Пушкин посвятил ряд своих стихотворений, стала женой одного из видных декабристов – С.Г.Волконского. Двадцатидвухлетняя Мария Волконская вопреки всем угрозам Николая I, лишениям и трудностям последовала за мужем в Сибирь. Героиня некрасовских «Русских женщин», одна из тех, кто донес до сосланных на каторгу декабристов пушкинское послание «В Сибирь», была достойна своего прадеда. Перечтите поэму Некрасова. В сценах свидания в тюрьме, разговора с отцом, рассказе о пути, и, наконец, потрясающей главе о свидании в руднике – в каждой строке и каждом поступке вы узнаете Ломоносовскую благородную «упрямку», его самоотверженность и несгибаемую волю…
  Вернемся к Ломоносову. Через полгода после злосчастного «покаяния», в июле 1745 года, Ломоносов получил звание профессора химии, что в то время являлось синонимом звания академика. Клика меньше всего хотела делать Ломоносова академиком. Работы, которые он представил для получения звания, по их мнению, никуда не годились: в них Ломоносов открыто выступал против общепризнанных вещей и истин. Чтобы окончательно добить упрямого помора и заставить его навсегда отказаться от подобных дерзостей, решили запросить отзыв всемирно известного Эйлера. Вот тогда-то он не посмеет спорить! И вдруг: «Все сии сочинения не токмо хороши, но и превосходны, ибо он изъясняет физические и химические материи, самые нужные и трудные, кои совсем неизвестны и невозможны были к истолкованию самым остроумным ученым людям, с таким основательством, что я уверен о точности его доказательств. При сем случае я должен отдать справедливость г. Ломоносову, что он одарован самым счастливым остроумием для объяснения явлений физических и химических. Желать надобно, чтобы все прочие Академии были в состоянии показать такие изобретения, которые показал г. Ломоносов».
  По меткому замечанию покойного президента Академии наук СССР С.И.Вавилова, Ломоносов заложил краеугольные камни успехов всей нашей современной науки.
      Но Ломоносов не ограничился работой в уже существующих тогда отраслях науки. Его труды положили начало возникновению целого ряда новых, неизвестных прежде наук, получивших развитие и вышедших на первую линию научного фронта уже в XIX и XX веках.
      Эту изумительную многогранность, подлинную энциклопедичность научной деятельности Ломоносова хорошо понял еще Пушкин. «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенной силой понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения, - писал он. – Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, дает законы и образцы классического красноречия, с несчастным Рихманом предугадывает открытия Франклина, учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и, наконец, открывает нам истинные источники нашего поэтического языка».
      Гениальный ученый и новатор в науке, Ломоносов и не мог работать иначе в условиях того состояния и уровня развития науки, на котором она находилась в середине XVIII века. И не случайно тот же Пушкин назвал Ломоносова «нашим первым университетом». Университет – это органическая взаимосвязь и внутреннее единство самых различных – точных, естественных и гуманитарных – наук, которые творчески разрабатываются, преподаются и изучаются в нем. Поэтому так точно, кратко, образно и метко определение, которое дал Пушкин изумительной деятельности Ломоносова и его работе в области науки, просвещения и литературы.
      Подчеркивая, что без обобщений, без теории нет и науки, он с предельной четкостью определял задачу ученого: «Из наблюдений устанавливать теорию и с помощью теории исправлять наблюдения».
      Своими открытиями, теориями и работами в области естественных наук Ломоносов создавал базу для дальнейшего развития материалистической философии в новых исторических условиях.
      Вершиной материалистической теории Ломоносова является открытие им закона сохранения материи и движения, который он сформулировал еще в 1748 году в письме своему другу, великому ученому Леонарду Эйлеру, и сам назвал «всеобщим законом природы». «Все встречающиеся в природе изменения происходят так, что если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого. Так, сколько материи прибавляется какому-либо телу, столько же теряется у другого…Так как это всеобщий закон природы, то он распространяется и на правила движения: тело, которое своим толчком возбуждает другое к движению, столько же теряет от своего движения, сколько сообщает другому, им двинутому».
      Этот сформулированный им «всеобщий закон природы» показывает, что Ломоносов вкладывал в понятие материи несравнимо более глубокий смысл, чем это делали его современники. Ломоносовское понятие материи охватывало всю объективную реальность во всех ее проявлениях.
      Подчеркивая, что в споре между религией и наукой всякий разумный человек будет на стороне науки, он отдавал решение спора о строении солнечной системы простому повару.
          Он дал такой ответ: - что в том Коперник прав,
          Я правду докажу, на Солнце не бывав.
          Кто видел простака из поваров такого,
          Который бы вертел очаг вокруг жаркого?
  «Музей М.В.Ломоносова, созданный Академией наук СССР в 1947 году, помещается в том самом круглом зале, который во времена Ломоносова был конференц-залом Академии. Большой круглый стол, кожаные кресла и перед одним из них – табличка: «Здесь сидел Ломоносов».
  Перечитывая написанные 300 лет назад работы Ломоносова по физике, мы с большим удивлением обнаруживаем огромное сходство между «элементами» и «корпускулами» Ломоносова и «молекулами» и «атомами» современной науки. Изучение этих нечувствительных физических частиц лежало в центре внимания Ломоносова, который стремился познать их свойства и законы движения и тем самым получить ключ к объяснению всех физических явлений природы. Исходя из молекулярно-кинетической теории он доказал, что теплота является результатом внутреннего движения частиц самой материи и открыл путь для изгнания из физики «теплорода» и четкого определения абсолютного нуля.
  Идея вертолета была выдвинута Ломоносовыми. Он предложил конструкцию «аэродромной машинки», которая должна сама подниматься вверх, неся на себе самопишущие метеорологические приборы, с помощью показаний которых можно будет попытаться предсказывать погоду.
  Результатом органического слияния физической теории о природе цвета и работы в химической лаборатории явились Усть-Рудицкая фабрика Ломоносова и его знаменитые мозаики.


«Полтавская баталия». Мозаика М. В. Ломоносова в здании Академии Наук. Санкт-Петербург. 1762—1764

      Ломоносов был основоположником современной геологии. В эпоху, когда по определению Ф.Энгельса «история развития Земли, геология была еще совершенно неизвестна», Ломоносов, сделав ряд крупнейших открытий  и теоретически обобщив все созданное в этой области, самым решительным образом выступил против библейских мифов о сотворении мира и всемирном потопе, против библейской хронологии и определения возраста Земли на основе библейских сказаний. Своими трудами он раскрывал историю Земли, ее недр, сущность геологических процессов. Изучая причины и характер землетрясений и вулканических явлений, он впервые в мире поставил на научную почву вопрос о происхождении и времени образования рудных жил. Положив начало выяснению вопроса о химических процессах,  позволяющих определить возраст Земли, он выступил как зачинатель геохимии – науки, сформировавшейся уже в XX веке. Очень важным было и то обстоятельство, что, рассматривая историю развития Земли, Ломоносов сумел увидеть в этом процессе качественно различные ступени и этапы.
  Он первым обратил внимание на вековые колебания суши и действия внешних сил природы и определил их место в изменении земной поверхности.
  Работы Ломоносова в области геологии, физики, химии нашли свое логическое завершение в его занятиях вопросами металлургии, роль и значение которой в жизни и развитии страны Ломоносов оценивал так высоко. Неудивительно, что он пишет по этому вопросу ряд статей, а незадолго до смерти создает большую книгу «Первые начала металлургии или рудных дел».
  Географические исследования занимали особое место в работе Академии наук. В 30-40-х годах XVIII века Академия наук совместно с Военной коллегией и Адмиралтейством отправляет в далекий путь географические отряды Великой северной экспедиции. Преодолевая неисчислимые трудности, отряды Харитона и Дмитрия Лаптевых, Челюскина, Прончищева, Малыгина, Крашенинникова и других пробираются по тайге и тундре, переваливают через горные хребты и кряжи, плывут по великим сибирским рекам, преодолевают льды и торосы Ледовитого океана.
  Ломоносов первым понял все экономическое и политическое значение освоения Северного морского пути и его важную роль в обеспечении безопасности нашей Родины. Он много и напряженно работал над этой проблемой, изучая опыт поморов, материалы отрядов Великой северной экспедиции, и пропагандировал эту идею в стихах и прозе.
      Напрасно строгая природа
      От нас скрывает место входа
      С брегов вечерних на восток.
      Я вижу умными очами:
      Колумб российский между льдами
      Спешит и презирает рок.
  Говоря о заслугах Ломоносова в области астрономии, мы могли бы отметить его многолетнюю работу над усовершенствованием телескопов, полировкой стекол и отысканием лучшего состава для металлических зеркал, о его боевой, активной защите и пропаганде системы Коперника и идеи о множестве миров, разработка которой привела Джордано Бруно на костер инквизиции. Называя Коперника «презрителем зависти и варварству соперником», Ломоносов ставил ему в заслугу, что
      В средине всех планет он Солнце положил,
      Сугубое Земли движение открыл
      Исходя из положения о единстве материального мира  он утверждал, что «во всех системах вселенной имеются одни и те же начала и элементы…Одна и та же материя у раскаленного солнца, и у раскаленных тел на земле»,
                 Когда бы смертным толь высоко
                 Возможно было возлететь,
                 Чтоб к Солнцу бренно наше око
                 Могло приближившись воззреть,
                 Тогда б со всех открылся стран
                 Горящий вечно океан.
                 Там огненны валы стремятся
                 И не находят берегов,
                 Там вихри пламенны крутятся,
                 Борющись множество веков;
                 Там камни, как вода, кипят,
                 Горящи там дожди шумят.
                
      И это писалось тогда, когда еще не было известно даже понятие «солнечные протуберанцы», когда наука ничего не знала о природе солнечных пятен.


    

      Но вершиной творческих успехов Ломоносова в астрономии было другое событие 250-летний юбилей которого приходится на 2011 год.
  26 мая 1761 года астрономы всего мира наблюдали редчайшее явление, которое происходит не каждое столетие: Венера проходила между Землей и Солнцем. Академии всех стран готовились к этому событию. По инициативе и настоянию Ломоносова включалась в подготовку и Петербургская Академия. Уточнялся целый ряд данных, необходимых для наблюдения, готовились приборы и инструменты, отправлялись экспедиции в Иркутск, Селенгинск, Тобольск.
  И долгожданный день пришел. Он оказался неудачным для отправленных экспедиций: в одном месте было пасмурно, в другом – подвели приборы, в третьем просто ничего не получилось. И тем не менее в руках ученых оказались ошеломляющие результаты.. «Виновником» этого был Ломоносов.
  Производя самостоятельные наблюдения в обычно пасмурном Петербурге с помощью маленького телескопа, он обнаружил, что «при выступлении Венеры из Солнца, когда передний ее край стал приближаться к солнечному краю и был около десятой доли Венерина диаметра, тогда появился на краю Солнца пупырь, который тем явственнее учинился, чем ближе Венера к выступлению приходила…Вскоре оный пупырь потерялся и Венера показалась вдруг без края…».
  Ломоносов же продолжал: «По сим примечаниям господин советник Ломоносов рассуждает, что планета Венера окружена знатною воздушною атмосферою, таковою (лишь бы не большею), какова обливается около нашего шара земного».
  Работы в области гуманитарных наук не были ни второстепенными, ни навязанными Ломоносову. Он не мог не  заниматься языком в такой же мере, как, занявшись химией, он не мог отказаться от атмосферного электричества. Точно так же обстояло дело и с занятиями его историей и с созданием литературных произведений.
  Всем попыткам увести русский язык с правильного пути развития Ломоносов противопоставил единственно возможную линию сближения и соединения книжного языка с народным разговорным, линию создания и разработки своей научной терминологии. Он пишет о «природном изобилии, красоте, силе, великолепии и богатстве русского языка», его глубокой древности  и изумительной стойкости, о том, что на всей огромной территории страны народ «говорит повсюду вразумительным друг другу языком».
  Ломоносов утверждал, что русский язык «велик перед всеми в Европе», так как в нем сочетаются «великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского и сверх того богатство и сильная в изображениях краткость греческого и латинского языка».
  Ломоносов не остановился на изучении и обогащении словарного запаса русского языка. В то время, когда в Москве оборудовалось здание для первого русского университета и набирались первые студенты, академическая типография заканчивала печатание книжки, на титульном листе которой были написаны совсем простые слова: «Российская грамматика Михайла Ломоносова». Это была первая русская грамматика, в которой на основе изучения крайне пестрой и неустойчивой практики изменения и сочетания слов он отобрал все наиболее целесообразное, правильное, выработал и изложил основной круг грамматических правил.
  Написанное Ломоносовым с большой силой и патриотическим подъемом, оно не только прямо перекликается со «Словом о полку Игореве» и «Задонщиной», но и предвещает в будущем пушкинскую «Полтаву» и лермонтовское «Бородино».
                 Уже чрез пять часов горела брань сурова,
                 Сквозь пыль, сквозь пар едва давало солнце луч.
                 В густой крови кипя, тряслась земля багрова,
                 И стрелы падали дожжевых гуще туч.
                 Уж поле мертвыми наполнилось широко;
                 Непрядва трупами спершись, едва текла.
                 Различный вид смертей там представляло око,
                 Различным образом повержены тела.
                 Иной с размаху меч занес на сопостата,
                 Но прежде прободен, удара не скончал;
                 Иной, забыв врага прельщался блеском злата,
                 Но мертвый на корысть желанную упал.
                 Иной от сильного удара убегая,
                 Стремглав на низ слетел и стонет под конем.
                 Иной пронзен угас, противника пронзая,
                 Иной врага поверг и умер сам на нем…
                 Внезапно шум восстал по воинству везде.
                 Как туча бурная, ударив от пучины,
                 Ужасной в воздухе рождает бегом свист,
                 Ревет и гонит мглу чрез горы и долины,
                 Возносит от земли до облак легкой лист, -
                 Так сила Росская, поднявшись из засады,
                 С внезапным мужеством пустилась против нас;
                 Дождавшись таковой в беде своей отрады,
                 Отставшее воинство возвысило свой глас,
                 Во сретенье своим Россияне вскричали,
                 Великой воспылал в сердцах унывших жар.
                 Мамаевы полки, увидев, встрепетали,
                 И ужас к бегствию принудил всех татар…
  Он занимался разработкой русской истории не по  заказу Елизаветы, не для забавы придворной челяди, а потому, что эти занятия были его внутренней потребностью и являлись одной из форм его служения Родине, борьбы за ее светлое будущее.
  Ломоносов прекрасно понимал место истории в воспитании чувства благородного патриотизма, национального самосознания и борьбе за процветание Родины.
  Заслугой Ломоносова является то, что в центре его работ по русской истории стоял народ, а не государство. Именно эта тема стоит в центре написанной им «Древней Российской истории».
  Пушкин назвал Ломоносова нашим первым университетом. К этому удивительно меткому определению нет нужды что-либо добавлять. Заметим только, что этот университет отличался патриотической, материалистической и подлинно демократической направленностью всей своей работы.

 
По поводу создания университета
 

      Нет, в Петербурге ничего не добьешься. Даже если он и будет создан этот центр, то сделают все, чтобы развалить его работу. Здесь находится императорский двор, и академической клике всегда будет оказана поддержка. Ломоносов был прав. Не прошло и месяца после его смерти, как академическая клика нанесла смертельный удар академическому университету.
  Москва – вот выход. Огромный город, связанный со всеми районами страны, ее естественный центр в экономическом отношении, средоточие русской культуры и просвещения.
  Нужно действовать через кого-то из вельмож. Кажется, больше всех для этой цели подходит Иван Шувалов. Молодой фаворит императрицы, пустой и ленивый щеголь, в страсти к нарядам, чулкам, башмакам, лентам и пряжкам не уступавший ни одной моднице, он разыгрывал роль мецената, покровителя литературы и искусств. И Ломоносов начинает действовать. Снова и снова заводит он разговор с Шуваловым о том, как нужен стране университет, о том, насколько возрастет его слава мецената, если он поможет в основании первого в России университета. Тщеславная душа фаворита не выдержала: он дал согласие.
  Узнав, что Шувалов предлагаемое «предприятие подлинно в действо произвести намерился к приращению наук, следовательно, к истинной пользе и славе отечества», Ломоносов немедленно пишет ответное письмо. В нем под видом восхищения несуществующими талантами и политической мудростью Шувалова он преподал ему настоящее наставление о том, как следует подходить к начатому серьезному делу, какова должна быть структура университета, каков штат, и особенно подчеркнул, что «при Университете необходимо должна быть Гимназия, без которой Университет, как пашня без семян».
      Московский здесь Парнас изобразил витию
      Что чистый слог стихов и прозы ввел в Россию.
      Что в Риме Цицерон и что Вергилий был,
      То он один в своем понятии вместил.
      Открыл натуры храм богатым словом Россов
      Пример их остроты в науках Ломоносов.
  Учитывая печальный опыт работы академического университета, Ломоносов ввел в Московском университете четкое деление на три факультета: философский, медицинский и юридический. На философском факультете изучались физика, точные и гуманитарные науки. Он являлся обязательным для всех студентов, своего рода общеобразовательным факультетом. Лишь окончив его, студенты могли переходить на другие факультеты или оставаться на философском для специализации по одной из изучавшихся здесь наук. Такое построение обучения в тех исторических условиях, когда науки были еще слабо дифференцированы, давало студентам возможность получать общее широкое образование одновременно со специальной подготовкой в области определенной науки.

        Ломоносов и русский язык

 С именем Михаила Васильевича Ломоносова связана целая эпоха развития русской речевой культуры. Ему, русскому самородку, одаренному поэту и ученому, выдающемуся для своего времени мастеру образной речи, оратору, обязан литературный язык успехами, сделанными в XVIII веке и позднее. Он заложил прочные основы научного изучения русского языка. Он научил наших писателей с восхищением относиться к величию и мощи русского языка.
  Это имеет большое значение потому, что Ломоносов, зная много языков (латынь, греческий, старославянский, немецкий , на котором он свободно разговаривал, польский и др.), изучал русский язык как автор знаменитой «Российской грамматики», которую он писал несколько лет и которая явилась крупным событием в научной жизни, и имел дело с родным языком как материалом литературного творчества.
  К числу важнейших качеств, отличающих русский язык, Ломоносов относит его великолепие, живость, крепость, нежность, богатство и сильную в изображениях краткость. Говоря обо всем этом. Он сопоставляет в «Российской грамматике» родной язык с важнейшими европейскими языками и ссылается на собственные «в российском слове упражнения», которые также дают ему основание сделать такой вывод: «Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским – с друзьями, немецким – с неприятельми, италиянским – с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка.
  Глубокие преобразования в русском литературном языке, осуществленные Ломоносовым с начала его писательской деятельности, указывает академик С.П.Обнорский, встретили полное одобрение: «Ломоносов в стенах Академии и вне ее завоевал себе первостепенное положение именно как авторитет в области русского языка, и этот авторитет Ломоносова был неизменным десятки лет, на всем протяжении его деятельности и долгое время после его смерти.
  Относительно превосходных качеств русского языка Ломоносов начал говорить еще в 1739 году. Написав похвальную оду «На победу над турками и татарами и на взятие Хотина» и, таким образом, положив начало русскому стихотворству, он так характеризовал русский язык: «Я не могу довольно о том нарадоваться, что российский наш язык не токмо бодростию и героическим звоном греческому, латинскому и немецкому не уступает, но и подобную оным, а себе купно природную и свойственную версификацию иметь может». («Письмо о правилах российского стихотворства»). Здесь же он заявляет, что «российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка свойству».
  По образному выражению Гоголя, «огниво уже ударило по кремню; поэзия уже вспыхнула; еще не успел отнести руку от лиры Ломоносов, как уже заводил первые песни Державин». Затем Пушкин и целая плеяда других поэтов сменяют Державина. Разумеется. Лучшие достижения в словесном мастерстве были ими подхвачены и умножены. У Державина и Пушкина много общего с Ломоносовым в речевых средствах, в приемах их употребления. Иногда прослеживаются дословные совпадения, не говоря уже об общности в рифмах, перифразах, приложениях и т.п.
  Например, в оде 1748 года Ломоносов так живописно изображает утро нового года:
      Заря багряною рукою
      От утренних спокойных вод
      Выводит с солнцем за собою
      Твоей державы новый год.
  Сравните у Пушкина в «Евгении Онегине», – правда, в плане своеобразной стилизации:
      Но вот багряною рукою
      Заря от утренних долин
      Выводит с солнцем за собою
      Веселый праздник именин.

Выдающийся оратор и зачинатель стилистики русского языка

  «…Талант великого оратора блистает в двух похвальных речах его, которые и теперь должно назвать одним из лучших произведений российского, собственно так называемого красноречия». Такую высокую оценку ораторскому мастерству Ломоносова дол в 1802 году Карамзин, имея в виду его «Слово похвальное…»  Елизавете Петровне 1749 года и похвальное слово Петру, произнесенное в 1755 году.
  Наряду с образностью, важнейшими признаками ораторской речи является ее отточенность, близость к афористичности. Ломоносов так строит фразы, когда говорит о победах Петра: «Правда, победителям разума удивляется, но великодушных любит сердце наше. Таков был великий наш защитник».
  Ломоносов счастливо сочетал в себе поэта и ученого-языковеда (не говоря уже о других его научных интересах). Именно этому обязаны мы столь ранним появлением в России стилистических наблюдений и исследований. Изучая язык, создавая его грамматику, он опоэтизировал его и при каждом удобном случае делал пометы: где и как можно и удобно применять различные речевые средства. Судя по сохранившимся материалам для грамматики, черновым записям и наброскам, Ломоносов-поэт заметно влиял на все филологические разыскания Ломоносова-языковеда. Он живо интересовался смысловым своеобразием слов, их синонимическими отношениями, экспрессией, закономерностями их функционирования.
  Обо всех этих, так быстро достигнутых успехах Карамзин говорил в упоминавшейся речи в торжественном собрании Российской Академии: «Полный Словарь, изданный Академиею, принадлежит к числу тех феноменов, коими Россия удивляет внимательных иноземцев: наша, без сомнения счастливая судьба, во всех отношениях, есть какая-то необыкновенная скорость: мы зреем не веками, а десятилетиями. Италия, Франция, Англия, Германия славились уже многими великими Писателями, еще не имея Словаря: мы имели церковные, духовные книги; имели Стихотворцев, Писателей, но только одного истинно классического (Ломоносова), и представили систему языка, которая может равняться с знаменитыми творениями Академии Флорентийской и Парижской». Касаясь далее замыслов Российской Академии, относящихся к составлению грамматического руководства, Карамзин опять отдал должную дань Ломоносову, высоко оценив его деятельность в литературном творчестве, красноречии и в филологических разысканиях: «…Ломоносов, дав нам образцы вдохновенной Поэзии и сильного Красноречия, дал и Грамматику…».
  М.В.Ломоносов занимался историческими исследованиями роли русского народа в российской и мировой истории. Он также с присущей ему серьезностью и основательностью начал разрабатывать актуальные вопросы истории России.
      Ломоносов, давая в целом высокую оценку работе Вольтера «История Российской империи при Петре Великом, в то же время подвергает критике стремление автора преувеличить роль иностранцев и умалить значение русских деятелей в истории России.
      Ломоносову принадлежат серьезные заслуги в разработке некоторых принципов теории отечественной исторической науки.
      Выдающийся советский историк академик Б.Д.Греков дает высокую оценку работам Ломоносова по истории России. «Ломоносов очень хорошо знал, – писал Б.Д.Греков, – что историку необходим фактический материал. Но он также хорошо знал, что собирание материала – это еще не все и что в хаосе фактов надо иметь теорию. Ломоносов приходит к выводу, что такую теорию необходимо разрабатывать также и на основе философии.

      Заключение

      Против великого Ломоносова постоянно шла борьба его менее способных коллег, придворной знати, высшего духовенства. Им были чужды и опасны патриотические устремления Ломоносова, его горячая любовь к русскому народу, его защита своей чести и достоинства от всяких клеветников и хулителей. По-видимому, все это было причиной его ранней смерти.
      Анализируя научную и общественную деятельность М.В. Ломоносова, мы приходим к таким выводам.
      Великий русский ученый М.В.Ломоносов занимает видное место в истории передовой философской мысли. Его замечательные открытия в области наук о природе, его оригинальные естественно-научные и философские обобщения сыграли большую роль в развитии материализма. Ломоносов смело выступал против устарелых теорий и идей в естествознании и философии, выдвигая на первый план новые, нерешенные научные проблемы. Гениальный русский ученый решительно преодолевал отжившие традиции, правила и догмы, сковывавшие научную мысль.
      Только те ученые заслуживают, по мнению Ломоносова, высокой оценки, которые, несмотря на уже достигнутые завоевания науки решительно, не боясь трудностей, прокладывают новые. К таким ученым он относил Галилея, Кеплера, Декарта, Ньютона  и др.
      Труды М.В. Ломоносова получили высокую оценку многих видных ученых, российских и зарубежных. В то же время до сих пор продолжаются и необоснованные выступления против гения Ломоносова.
      Вечная память и вечная слава великому русскому ученому М.В.Ломоносову!!!
     
                                             
     
      


Назад