Страна строителей, страна героев

Глубокоуважаемый Константин Васильевич!
С тех пор, как Вы стали главным редактором «Советского физика» я с огромным удовольствием читаю газету. А потом отдаю маме, она хоть и выпускница биофака, но трепетно относится ко всему, что связано с Московским университетом и то же очень не любит, когда пытаются оболгать как ее голодное детство, так и счастливую юность.
Я хочу присоединиться к вашему призыву — «рассказать, как советские люди думали на самом деле о СССР». Привожу отрывок из воспоминаний моего деда, сделанных в середине 80-х годов. Он любил все анализировать и записывать. Я думаю, старшему поколению будет приятно вспомнить, а молодежи просто интересно. Вероятно, не все согласятся с его мнением, но это личное мнение умного, честного, советского человека.

Вера Святославовна Добрачева
ведущий инженер кафедры медицинской физики

Воспоминания деда

---

«А власть твердит про то,
какое было зло»
А. Беляев

«Родился я в 1912 году в семье бездомного крестьянина, а если не было дома, то и о домашнем хозяйстве говорить нечего. Отец большее время был в отъезде, на заработках (в Москве, извозчиком). Старший брат Николай (1902 г.р.) с 7 лет работал мальчиком в чайных, булочных в Москве. Я с младшей сестрой (1914 г.р.) находился при матери в селе Липяги Рязанской губернии.
В 1919 году умерла мать от тифа. В 1920 году отец женился на вдове из Саратовской области, у которой было 5 детей и неплохое хозяйство, но оно сгорело полностью в пожаре, и мы опять остались без хозяйства.
В 1923 году всей семьей выехали в Донбасс в г. Кадиевка, где отец работал забойщиком на шахте имени Ильича. Через год мы с сестрой переехали в Москву к брату Николаю. Через год, в 1924 году, я впервые пошел в школу, сразу в 3 класс. До этого готовился дома, под руководством брата. Но учеба в Москве длилась лишь год, и мы с сестрой были отправлены к отцу в Донбасс.

Воронеж, 1942 год. Инициатор и организатор круглосуточной работы авиаремонтных мастерских начальник мастерских Дмитрий Федорович Барсуков
Там экстерном сдал экзамен в 5 класс средней школы и проучился до весны 1929 года, до окончания 7 класса. Из-за распада семьи я с сестрой опять оказался у брата Николая в Москве. В это время он учился в Химико-технологическом институте имени Менделеева, предварительно подготовившись на различных курсах при химическом заводе Дербеневском, откуда парттысячником был послан в институт.
После окончания ЦИТ, я получил квалификацию слесаря-монтажника и работал на автозаводе имени Сталина (теперь — Лихачева), член ВЛКСМ с 1930 г., одновременно экстерном сдал экзамен на рабфаке при Институте народного хозяйства имени Плеханова, на последний курс и осенью 1933 года был зачислен студентом планового факультета этого института. А весной 1934 года по спецнабору я был взят в летную школу морских летчиков ВВС Красной Армии. Осенью из школы ВВС был направлен на конкурсные экзамены в Военно-воздушную Академию им. Жуковского. После успешных экзаменов был зачислен на инженерный факультет слушателем, который окончил в 1939 году, получив специальность инженер-механик ВВС Красной Армии. Кандидат в члены ВКПб с 1939 года, член ВКПб с 1942 года.
Только благодаря Советской власти и родной Коммунистической партии мне, бездомному деревенскому мальчишке, удалось стать инженером ВСС Советской Армии, брату Николаю — крупным специалистом химиком. Могли бы мы мечтать в детские годы об этом? Да мы и не мечтали, а просто трудились и росли, укреплялись с родной страной. Вот посему весь период становления и укрепления Советской страны, строивший социализм под руководством нашей Коммунистической партии, во главе которой стоял И.В. Сталин, является светлым периодом жизни молодежи моего времени.
Я был обескуражен, когда Н.С. Хрущев выступил на 21 съезде нашей партии с разоблачением культа Сталина. С обвинениями его во всех мыслимых и немыслимых грехах нашей жизни. Приводимые обвинения излагались без анализа и доказательств. Может быть, в сталинский период и были допущены какие-то перегибы, тем паче требовалось проанализировать такие явления, прежде чем так громогласно и огульно с ними выходить во всесоюзное и всемирное обсуждение и осуждение. Необходимо было найти причины, объяснения допущенным негативным явлениям. Кроме всего этого, нельзя игнорировать известную народную пословицу — «победителей на судят». Не судят не потому, что это не этично, а потому, что судить невозможно, так как другие пути не испробованы, а выбранный путь привел к Победе, а к чему могли бы привести другие пути — неизвестно или известно только «богу» в лице Солженицина и ему подобных.
Во всяком случае, антикоммунистический крик был подхвачен буржуазными пропагандистами, антисоветчиками, антикоммунистами, ярыми антисталинцами. Поэтому не случайно довольно откровенно заявил Черчиль: «к чему мы стремились и не могли сделать несколько десятилетий, Хрущев это сделал в течение мгновения». Что, верно, то верно! Хотя это не на пользу Советскому Союзу и во вред всему коммунистическому рабочему движению. Спрашивается, зачем было еще и клеветать на Сталина, вроде того, что Сталин не готовил страну к войне, что он не руководил боевыми действиями, как главнокомандующий, что наблюдал за изменениями на фронте по глобусу, что он не отпускал электроэнергию для нужд сельского хозяйства. Да и всего и не перечесть.
Ведь из истории факты не выбросишь. Истина все равно всплывет. И она всплывает, и мы все чаще это видим по кинофильмам и воспоминаниям больших и малых руководителей и просто по воспоминаниям того поколения, которое было не только свидетелями, но и творцами всего советского периода. Поэтому я, чистосердечно поддерживаю и вместе с ним переживаю, когда Эренбург (советский журналист и писатель) возбужденно возражал против того, что мы так поступили с «культом Сталина», что вместе с этим выбрасываем «историю моего поколения» (слова Эренбурга).
Вот несколько фактов. Мое и более старшее поколение оправдывало и поддерживало политику индустриализации страны и подгоняли темпы ее реализации путем досрочного выполнения пятилетних планов, дабы скорее обезопасить страну от капиталистической интервенции. Перед самой войной мы так торопились в перевоплощении нашей военной промышленности по налаживанию выпуска новых типов самолетов, танков, орудий, стрелкового оружии даже ракетных снарядов, что это чувствовал и страшился Гитлер.
В мае 1941 года я с группой летчиков и техников находился на сборах в НИИ ВВС в Чкалове по переобучению на самолет Пе-2. Я видел на аэродроме новые типы самолетов: МИГи и ЛАГи и даже ТУ-2, но это были еще не серийные самолеты. Даже теперь всем известный штурмовик ИЛ-2 находился еще на армейских испытаниях. Это были первоклассные самолеты. Они не только не уступали немецким, но значительно их превосходили. Нужны были месяцы, чтобы они могли поступить в строевые части. Но была такая обстановка на границе, что летчиков отзывали со сборов по освоению новой техники, т.к. немецкие самолеты систематически нарушали наши границы.
Хоть бы еще полгода и ход войны был бы изменен полностью с самого начала!
В Москве подвалы крупных домов переоборудовали под бомбоубежища. Разве все это не опровергает ложь, что мы не готовились к войне. То же самое было и в других родах войск и других городах.
Нет и еще раз нет. Мы готовились к войне. И об этом откровенно и убедительно заявил И.В.Сталин на выпуске курсантов академий в Кремле в мае месяце 1941 года. Жаль и очень жаль, что эта речь не печаталась хотя бы после войны.
А если обратиться к воспоминаниям крупных военноначальников — Жукова, Василевского и других, то ложь Хрущева выступает так очевидно, что трудно представить, как это могло случиться.
Я хотел бы остановиться еще на одном немаловажном явлении, я бы сказал, решающим явлении — это морально-оптимистическом духе нашего народа, его патриотизме, как в период первых пятилеток, так особенно перед войной и в период войны. Этот фактор внес неоценимый вклад в нашу победу над гитлеровской Германией.
Об этом приятно вспоминать, но лучше было бы наблюдать подобный оптимизм и патриотизм сейчас, в наше время».

Барсуков Дмитрий Федорович
Участник Великой Отечественной войны, чл. КПСС с 1942 г.

P.S. Хочу от себя добавить немного к воспоминаниям моего деда. В 1958 году он с семьей получил комнату в новом доме на уютной Молодежной улице, рядом с новеньким зданием МГУ, тогда это была окраина Москвы. В 1958 г. дед вышел в отставку. Какое-то время он продолжал работать уже гражданским специалистом в ЦАГИ, а с активным переходом на реактивную авиацию не стал переквалифицироваться и уволился. И до 80 лет с большим удовольствием работал старшим инженером в нашем Ботаническом саду. Он дружил с замечательной женщиной Рыжковой Антониной Федоровной, которая была тогда начальником отдела кадров и занималась саженцами для наших садоводов. Именно он в 1987 году привел меня на факультет, когда я решила перейти на вечернюю форму обучения. Так я стала лаборантом кафедры общей физики для физического факультета и осталась на факультете на всю жизнь. Чему очень рада.
Дед прожил очень длинную жизнь, он умер в 1999 году, и вынужден был 8 лет с болью наблюдать по телевизору, как пропивалась и разворовывалась, под дикие пляски главы государства под гармошку, родная страна, которою он и его современники дважды с таким трудом и любовью отстроили и защитили.

В. С. Добрачева