В 02.00 накормили...

"Война и мир гвардии майора Смирнова"

Один из вреднейших мифов истории -миф о неприведении войск СССР в состояние боевой готовности накануне 22 июня 1941 г. Год назад мы познакомили наших читателей с некоторыми документами, которые свидетельствовали о мерах по приведению войск в состояние боевой готовности на уровне округов, армий. А как было внизу?

"-- Николай Павлович, как для вас началась война?"

-- Дивизион, куда я был направлен, находился недалеко от Осовецкой крепости. Эту крепость построили еще в 1880-е гг., в первую мировую войну ее немцы разрушили. Восстановил крепость гениальный военный инженер и фортификатор Дмитрий Михайлович Карбышев. Наш дивизион окапывался с 1940 г., после ввода нашей армии в Западную Белоруссию. Создали капониры. Ниши для снарядов, траншеи, блиндажи, наблюдательные пункты. Наши орудия располагались в 10 км от границы. Были созданы основные огневые позиции, запасные и ложные. 21 июня орудия стояли на запасных, после получения директивы их привели в боевую готовность. 22 июня около 2 часов утра пришли полевые кухни, всех накормили…

Практически сразу после прибытия на место я все время находился на наблюдательном пункте. В стереотрубу (десятикратное увеличение!) хорошо видел, как изменялась местность. То появлялись кочки, то группа деревьев, а то и домишки, какое-то строительство велось постоянно. "Кочки" - это пулеметные гнезда, орудия, за "домами" стояли немецкие танки. Немцы особенно и не скрывали своих приготовлений. Наблюдательный пункт был всего метрах в 400 от немцев. Слышались звуки гармошки, иногда - громкая речь.

Пристрелку мы, конечно, не могли сделать, но составили очень точные карты.

…Напряженно ждали команду. Засерело - светлее, светлее… И вот где-то в 3.40 раздался отдаленный гул. Через нас полетели армады самолетов с крестами - бомбить Минск и Витебск. Почти одновременно последовали мощные артиллерийские удары по Осовцу - загорелись склады, дома… Скоро загорелись и наши ложные огневые позиции: мы там заранее положили канистры с горючим, хворост. По команде открыли огонь. Наша батарея 152-мм гаубиц почти сразу подавила стоящую в рощице батарею противника. Три дня шли ожесточенные бои, немцев мы не пропустили. Потом разведчики доложили, что южнее Осовца прорвалась танковая колонна противника. Мы получили приказ двигаться в сторону старой границы, к Минску. Паники в эти первые дни не был никакой. Ошеломление было - огневые налеты следовали один за другим. Пограничники хорошо дрались. Помню, как они пропустили вперед роту велосипедистов и расстреляли ее в упор из пулеметов.

Потом мы двигались ночью и, когда это было возможно, днем. На шоссе между Лидой и Новогрудком мы заняли хорошую позицию и дали бой немецким танкам. На мосту подбили два танка и почти в упор расстреливали остальные.

"-- На второй день войны вы были ранены?"

-- Нет, это была сильнейшая контузия. Я и товарищи из моего взвода были в землянке, когда в нее попал снаряд. Нас два часа откапывали. Уже когда отступали, ночью, я закричал от сильнейшей боли. Товарищи говорят: "Ты что, немцы могут услышать". Потом ничего, очухался…А со стороны Минска уже неслось "Хальт!" и "Хенде хох!" - там уже высадился немецкий десант.

Наша 172-я дивизия, куда входил дивизион, двинулась в сторону Борисова. Туда уже подошли 50-я, 100-я и 1-я Московская стрелковые дивизии, Борисов немцам дорого достался…Что это за противник, я понял, когда под Витебском увидел наши 12 разбитых в клочья санитарных машины… Перебитые раненые, врачи, медсестры…Варвары, дикари!"

"За Калужской заставой", № 23, 2001 г.